— И мозги у тебя тоже рыбьи, — сказала я и поднялась на ноги. Что-то хрустнуло в стопе, я скривилась и посмотрела на ноги. Вместо привычных ботинок лапти какие-то. Хотя с такими растоптанными ножищами только в лаптях и ходить. Вот откуда у меня такое воображение?

Неужели у меня настолько низкая самооценка, что в наркоманском трипе я себя не Анжелиной Джоли в лучшие годы представляю, а Бабой Ягой? То есть вот как оно работает, проклятое подсознание: я старая, страшная, но одета зато хорошо? И кот — это то, что меня поджидает, а мужика если только связать, чтобы не дергался?

Я крепко зажмурилась и попыталась отыскать что-то от меня настоящей. Ну там живот болеть должен был бы, операция все же, голова кружится… Да и от наркоза такое не может вечно видеться. Когда-то же меня отпустит. Потерпеть только нужно и осмотреться. Интересно же все равно.

Я пошла вперед по полянке, оставив русалку позади себя. Может, есть выход из этого кошмара? Или я снова встречу продукт моего подсознания? Если русалка — это любая соперница, мол, главное грудь, остальное неважно, даже рыбьи мозги, то что там еще меня ждет?

— Эге-гей, костяная карга, ничего не забыла? — Я подпрыгнула и заозиралась. Голос был незнакомый. Но после котов и русалок знакомиться не особо хотелось. Да только меня разве спрашивали?

— Я ж старался, отрабатывал. Ну, как там, на порцию морока уже насобиралось? — из-за кустов поползла длинная, как будто деревянная, рука, а сами кусты зашевелились. Я рассмотрела что-то противное — словно лицо, сложенное из коры, почек и сучьев. И эта штука шевелилась и ждала моего ответа. 

Мама дорогая, но хотя бы оно не дышит. 

— Н-не насобиралось, — ляпнула я, хотя это была уже крайность — разговаривать со своими глюками. Говорящие глюки, конечно, попадались и раньше — кот и мужик в яблоках, но то хоть поддавалось первичному опознанию. А это вот что?

— А не дуришь ты меня, бабка? 

— Не дуришь! — рявкнула я.

— Ну, нет так нет. Не горячись, красавишна, — тут же сменило гнев на милость деревянное чудовище и пропало в кустах, оставив после себя туесок с грибами. Приметными такими. Красивые, упругие, сочные и все с красными шляпками и в белое пятнышко. Высший сорт мухоморчики! Неужели мой мозг дает сигнал: тебя отравили, спасайся! Ау, передоз! На мыло этого анестезиолога! 

Сначала я хотела корзинку оставить, но бросить просто так не позволяла какая-то сверхъестественная бережливость. Зачем мне мухоморы — непонятно. Но нужны. А потом кто-то протяжно провыл откуда-то из кустов, и я решила, что мухоморы точно пригодятся. От волков спасаться ядовитыми грибами. Да и вообще бежать надо было обратно в дом и ни с кем не связываться. Немая русалка на дереве еще полбеды, а следующий встречный-поперечный, какой-нибудь бабколюб, явно захочет меня сожрать! 

Дальше пошла я уже с корзинкой, причем почему-то прислушиваясь к треску кустов. Кто-то там меня определенно преследовал, и я хмурилась. Не люблю, когда за мной сталкерят… Ой еще раз.

Хотя нет, ой тут мало, но и орать смысла нет. Не нравится мне глюки с сюрпризами. Помогите. Эй, там, в реанимационной палате, пора меня выводить из наркоза, сейчас меня здесь сожрут!

— Спаси меня, о чаровница! — запел волк. Волчище серый. Я и не знала, что они такого размера бывают — не волк, а целая лошадь.

— Че? — брякнула я.

— Кудри твои как буйные облака, а око, кхем, очи как острые иглы. И ты вонзаешь их в меня в мое бедное, истерзанное переживаниями сердце. И это любовь! — оскалился волк и даже вроде бы подмигнул. Мне показалось, что в мой глюк забрел кто-то с соседней койки. В принципе, все может быть.

— Мнэ-э, — хлопнула я пару раз этими самыми очами. Волк решил, что атака проведена по всем правилам, и двинулся на меня. Я — от него. Так мы протоптали на полянке кружок. А потом волчище сел на зад, вытянул хвост и поморщился.

— Да ладно, Яга, — примирительно сказал волк. — Ты меня знаешь. Девок я только порчу, а тебя испортить уже сложно. Ты же как настойка на шишках, с каждым годом все забористее. Красотка!

— Ды-а? — я даже слегка поддалась на такую откровенно простенькую лесть. Но даже карге доброе слово приятно! Пусть и от серого волка…

— Да если бы я как раньше в человека обращался, я бы с тобой — ух! — захекал волк и быстро продолжил: — Но ты же знаешь, наложили на меня злые люди наговор. Неча, кричат, девок портить. Еще и этот… поп, чтоб ему пусто было. И сам не гам, — волк клацнул зубами, — и другим не дам.

— Потому что неча играть с тем, что жрать надобно, — проговорили за моей спиной. Я ухнула и подскочила. Там стоял кот и многозначительно покусывал лапу между выдвинутых когтей.

— У нас с тобой разные, тэк-с сказать, пред-поч-тения, — по слогам прорычал волк. — Кому мудя над котлом сушить, а кому красных девок на сеновале валять.