Я дёрнулась.

– Ты мне не отец, – прошипела зло. – Ты мне никто. И Тиму ты никто. Я сама решу, чем будет заниматься мой сын. Сама решу, что мне с ним делать. И с Дымовым тоже всё решу сама.

Из кабинета вылетела как ошпаренная. Только когда в лицо ударил холодный ветер, слегка опомнилась. И сразу же пожалела о том, что наговорила. Во всём виноват Дымов. Каждый раз, как он появляется в моей жизни, всё рушится. Будь он проклят!

На ходу застёгивая пальто, я быстро пошла к машине. Нужно извиниться перед папой. Только как? Хотелось вырвать себе язык. Он ведь слушать меня не станет, с его-то характером. Какая разница, родной он мне отец или нет? Где бы я была сейчас, если бы не он? Да нигде! Меня, скорее всего, вообще бы уже не было. Ни меня, ни Тимохи.

Ругая себя на чём свет стоит, открыла дверцу.

– Полина! – донеслось вслед, едва я коснулась ручки дверцы. – Полина, подождите!

Сердце упало в живот и сразу подскочило к горлу. Не помня себя, села за руль. Не пристёгиваясь, завела двигатель. Взглянула в зеркало заднего вида. Одетый в хоккейную форму Дымов приближался. Только шлем снял и коньки.

– Господи… – Я ударила по газам. В стороны полетела грязная вода.

Сорвала машину с места и буквально вылетела с парковки. Пятьдесят километров, шестьдесят, семьдесят… Ощущение было, что за мной гонится стая чертей. Только оказавшись на просторном проспекте, смогла выдохнуть. Снова посмотрела в зеркало, словно могла увидеть отражение Егора. Само собой, не увидела. Только прошлое, отражающееся в зеркале моей памяти. И зелёные глаза, так похожие на мои собственные.

Егор

Как истинный дебил, я провожал взглядом умчавшуюся хрен знает куда машину. Да что, ёбт, за херня?! Предположить, что дочь Кузнецова похожа на Ангела, ещё куда ни шло, что голос у неё такой же – хрен бы с ним, но какого лешего она умчалась от меня, как от чумы?!

Провожая взглядом серебристый седан, я пытался взять в толк, что происходит. Пытался и, чёрт подери, не мог! Сперва Кузнецов говорит, что его дочурка за бугром, потом её появление на катке и, как итог, это бегство – иначе не скажешь.

Чертыхаясь, зашёл обратно, но было уже не до тренировки.

Кузнецов поймал меня у раздевалки.

– Ты куда собрался?

Логично бы было спросить у него про дочурку. Только чуйка подсказывала, что в этой навозной куче лучше грестись самому.

Тренер смотрел цепко. Такого хрен проведёшь и хрен пошлёшь. Да и, что уж, посылать его было не в моих интересах. Из НХЛ меня вышибли мастерски. «Беркут» оказался лучшим, что смогла предложить родная страна. Под жопу жали молодые и борзые, так что пришлось брать, что дают.

– Мать позвонила. Надо навестить, – процедил я сквозь зубы.

Кузнецов, как ни странно, обошёлся без угроз посадить меня на скамейку запасных.

– Мать – святое, – только и сказал он, хотя оба мы знали, что моя мать здесь ни при чём.

Через десять минут я уже сидел за рулём внедорожника. Смотрел на место, где стояла машина девицы, призраком прошлого прошедшейся по нервам.

«Ты где? – написал Максу. – Надо пересечься».

Агент перезвонил сразу.

– Что у тебя?

– Встретиться надо.

– А по телефону?

В принципе, ничего особенного для встречи не было. Это меня рвало на куски, но дело было на пару минут разговора.

– Найди мне фотографию Полины Кузнецовой. Дочки Леонида.

– Зачем оно тебе?

– Если прошу, значит, надо.

На том и порешили. Лишних вопросов Макс не задавал. Это была черта, за которую я и держал его около себя. Надо так надо.

Сколько просидел в машине – не знаю. Смотрел на маячащую в паре десятков метров дорогу и не мог взять в толк, что происходит. Может, я всё-таки свихнулся? Поехать бы на могилу, выжрать бутылку сорокоградусной и дело с концом. Только у кого узнать, где её похоронили? Кому нужна девка без рода, без имени? Прошуршал бы это дело сразу, может, чего бы и добился, но даже тут я опоздал.

Телефон ожил. Я удивился было скорости Макса, но это был не Макс. На дисплее высветилась фотография женщины, за которую я был готов порвать и звонок от которой принять готов не был.

Мелодия продолжала звучать. Я смотрел на снимок матери с осознанием, что надо взять трубку. Только под конец пересилил себя.

– Что тебе? – ответил нехотя. – Ты по делу?

– Хотела просто услышать тебя.

– Услышала.

Она замолчала. Я тоже. За десять лет сказанное друг другу можно было пересчитать по словам.

– Ты в порядке?

– В полном. Тебе что-то нужно?

Знал, что, если было бы нужно, она бы обратилась к отцу. Но не спросить не мог. Порой думал, как бы сложилось, если бы не она. Мать стала связующим звеном в цепочке необратимости. И простить ей это я не смог до сих пор.

– Я рада. Ты занят?

– Занят.

Свободной рукой я завёл машину. Стекло покрылось водой. Чёртов дождь.

Вырулил со стоянки. Мать некоторое время молчала. А меня накрыло пониманием, что я хотел бы стать ребёнком. Но время неумолимо.