Все древнерусские поселения делятся на две большие группы: укрепленные и неукрепленные. Отличительным признаком первых является наличие искусственных оборонительных сооружений. Вторые таковых не имеют. Культурный слой древнерусских поселений известен двух типов. На ряде памятников культурные отложения подстилают водонепроницаемые слои, исключающие естественный дренаж осадков. В таком случае они оказываются насыщенными водой (Новгород, Смоленск, Полоцк, Киевский Подол и др.), препятствующей жизнедеятельности гнилостных бактерий. Культурный слой с повышенной влажностью прекрасно консервирует органику, в том числе дерево, кожу и пр. Сохранность органических веществ в свою очередь влияла на быстрое увеличение мощности культурного слоя. Такие слои имеют четко выраженную стратиграфию, так как их влажность не позволяла сооружать глубокие фундаменты, погреба, подпольные ямы и колодцы. Отсутствие многочисленных перекопов обеспечивает стратиграфическую чистоту древних комплексов. Памятники с культурными отложениями итого типа содержат исключительную по своему значению информацию: от множества не сохраняющихся в других условиях предметов и сооружений до возможности благодаря массовому дендрохронологическому анализу установить систему взаимосвязей между ними в узких хронологических пределах. Их стационарное исследование приносит важные научные результаты, ранее вообще для археологии не достижимые.

Культурный слой других памятников не имеет избыточной влаги. Дерево здесь сохраняется плохо: иногда в виде трухи и тлена, а чаще исчезает без остатка. Для данных памятников характерны значительные нарушения культурного слоя. Он постоянно перекапывался различными погребениями, хозяйственными ямами, котлованами жилищ. Поэтому стратиграфически чистые комплексы выделяются с трудом. Особенно сложно проследить одновременные сооружения на обширных площадях. Методика раскопок подобных поселений предъявляет повышенные требования к стратиграфическим исследованиям. Они обеспечиваются частой сеткой разрезов-профилей, способных перекрыть все сколько-нибудь крупные сооружения, попавшие на территорию раскопа. Однако и эти памятники таят в себе исторически важную информацию, тем более что количественно их в несколько раз больше, чем поселений с культурным слоем первого типа.

В советской археологии выработана общая полевая методика раскопок поселений. Исследования ведутся широкими площадями, позволяющими изучить большие участки и даже целые кварталы древних поселении. Наиболее эффективный способ — сплошные раскопки всего памятника. К сожалению, по различным причинам (громадная территория, современная застройка, ограниченные возможности) подобные случаи чрезвычайно редки. Как правило, хорошо исследованными считаются поселения, раскопанные наполовину или на треть. Но даже археологически изученные 1,5–2 % площади таких средневековых гигантов, как Новгород и Киев, в корне изменили представления о процессе становления и путях развития древнерусских городов. Раскопки широкими площадями сочетаются с целенаправленным разведочным обследованием остальной территории памятника и его окрестностей. В результате удается более или менее полно восстановить картину жизни конкретного поселения.

Именно раскопки поселений открыли современникам повседневный мир, окружавший средневекового человека. Таким образом, успехи археологического изучения древнерусских поселений как исключительного по насыщенности информацией исторического источника определяют сегодня не только общий прогресс археологии Дровней Руси, но и обеспечивают фундаментальные исследования ее истории.

Указанное обстоятельство диктует необходимость в известных пределах установить степень археологической изученности данного источника. От этого прямо зависит обоснованность и практическая значимость большинства выводов, изложенных ниже. По состоянию на 1980 г., по данным археологических раскопок и разведок впервые собраны сведения почти с полутора тысяч (1397) укрепленных поселений IX–XIII вв. (табл. 1), находившихся на территории, некогда принадлежавшей Древнерусскому государству этого времени. В их число входят 414 надежно локализованных летописных городов и других населенных пунктов, упомянутых в письменных источниках XI–XV вв., но возникших, судя по археологическим материалам, не позже середины XIII в. Естественно, итоговая цифра укрепленных поселений по мере дальнейших изыскательских работ может несколько увеличиваться. Часть из них за истекшие века была уничтожена силами природы и хозяйственной деятельностью людей. Однако трудно ожидать, столь существенных ее колебаний в подсчетах, чтобы они отразились на конечном результате. Во-первых, укрепленные поселения хорошо заметны на местности и сравнительно легко обнаруживаются специалистами. Во-вторых, благодаря своим размерам и наличию искусственных укреплений они довольно успешно противостоят всяким разрушениям. Поэтому есть основания полагать, что собраны сведения о большинстве существовавших древнерусских укрепленных поселениях IX–XIII вв. Но исследованы они далеко не равнозначно. Объем и качество извлекаемой из материалов их раскопок и обследований информации различны. Сравнить и оценить ее можно, предварительно разделив все памятники на группы по степени их археологической изученности.

В первую группу вошли поселения, стационарно исследованные широкой площадью. Во вторую — памятники, изученные разведочными раскопами и шурфами. В третью — обследованные без целенаправленного вскрытия культурного слоя. В четвертую группу включены поселения, культурно-хронологический облик которых определен условно.

В итоге древнерусские укрепленные поселения IX–XIII вв. распределились по степени археологической изученности следующим образом: первую группу составили 236 (16,9 %) городищ; вторую — 626 (44,9 %); третью и четвертую соответственно — 458 (32,8 %) и 75 (5,4 %) городищ. Высокий процент (61,8) памятников двух первых групп определяет значительные информационные возможности основного источника, пригодного для дальнейшего многоаспектного анализа.

Этот вывод справедлив как для территории Руси в целом, так и для ее частей. Картографирование памятников и аналогичные подсчеты по отдельным историко-географическим регионам не обнаруживают сколько-нибудь обширных лакун (за исключением географически объяснимых: Полесье, Мещера, районы сплошных лесов и т. п.). Нигде процент поселений первой и второй групп не надает много ниже 50 % от числа выявленных городищ. Следовательно, исследователи уже сегодня располагают достаточно качественным и представительным материалом по этой важнейшей категории археологических источников.

Рассмотреть с аналогичных позиций степень изученности рядовых (открытых) сельских поселений Руси пока не представляется возможным. Эти памятники выявлены далеко не полностью, что в первую очередь связано с трудностью их обнаружения. До сих пор они привлекали внимание исследователей лишь эпизодически. Хорошо изучены сельские поселения отдельных регионов (Ярославское Поволжье, центральные районы Смоленщины, Подмосковье). Общую картину истории древнерусской деревни приходится восстанавливать по фрагментам. Если взять за основу детально обследованные районы, то выясняется, что на 5-10 укрепленных поселений (включая города) приходится 150–300, а иногда до 500 открытых сельских поселков. Таким образом, условно в Древней Руси X–XIII вв. существовало около 50–75 тыс. деревень. Важное историческое значение этой категории археологических памятников не вызывает сомнений. Именно в них проживало абсолютное большинство населения, тех самых крестьян-землепашцев, трудом которых был заложен экономический фундамент древнерусского государства.