– Прибор? – подсказал Грис.

– При чем тут прибор? – удивился Флэнн. – «Умник» – это живой организм, такой зверек вроде уховертки. Он питается мыслями…

– Как так «мыслями»?

– Вернее, биоэлектрическими колебаниями, возникающими в мозге при мышлении, а особенно при разговоре. Он же и переводит течение мыслей чужого существа на общеупотребительный всепространственный язык…

– «Интерлинг»! – вспомнил мальчик выражение, часто встречающееся в фантастических романах.

– Называй это как хочешь, – улыбнулся Флэнн, – главное, что обзаведясь «умником», любое живое существо получает возможность выражать свои мысли на всем доступном языке.

– Так что же, этот ваш «умник так и сидит во мне? – озабоченно спросил мальчик. – А как вы в меня его посадили?

– Очень просто, через ухо, – объяснил Флэнн.

При этих словах ухо Гриса отчаянно зачесалось. Он полез было мизинцем в ушную раковину, но провожатый схватил его за руку.

– Не смей даже думать об этом! Подобные поползновения «умник» может расценить, как покушение на свою жизнь – и жестоко накажет за это. Разве плохо, что ты получил возможность общаться с нами, да и вообще со всеми живыми существами, не изучая их языка, не тратя годы на склонения, спряжения и произношения, не обзаводясь переводчиками или лингвистическими машинами?

– Жр-р-ра-ать! – жалобно простонал Шалый и до того тоскливо поглядел на Гриса, что мальчик расстроился.

– Я немедленно пойду к капитану Флайту, и пусть он какими угодно путями, а раздобудет корм для зверя. И еще, хорошо бы его поместить где-нибудь поблизости от меня. И положить ему какую-нибудь подстилку… Можно, я возьму этот мешок?

С этими словами Грис опустил медведя на пол и потянулся за висевшим на стене мешком. Но тот метнулся в сторону, запищал, и его складки неожиданно обрисовали довольно странную матерчатую физиономию.

– Но-но! – воскликнул Мешок. – Не прикасайтесь ко мне и не смейте подкладывать меня под это некультурное создание! Я вам не какой-то там мешок. Я – Пшук!

– Кто? – испуганно переспросил Грис.

– Пшук! – гордо прошипел мешок. – Я – полноправный, действительный и полномочный представитель цивилизации пшуков на всех территориях и требую, чтобы ко мне относились с должным почтением.

– Но… разве бывают разумные мешки? – с удивлением спросил Грис у Флэнна, на что тот фыркнул и пренебрежительно махнул рукой.

– Какие уж там разумные. Мешок – он и есть мешок. Ишь, развоображался… А ну, ложись, кому говорю!

Мешок покорно опустился на пол и захныкал:

– Только скажите ему, чтобы он меня не грыз. А то во мне лежит такое… такое…

– Что? – полюбопытствовал Грис.

– Да ничего в нем нет! – отрезал фарариец. И прикрикнул: – Ложись и веди себя смирно! А ты, – он строго взглянул на медведя, – не смей распускать свои зубы!

Но медведь уже нашел себе занятие. Он усердно вцепился в Грисову одежду и изгрыз и прожевал уже изрядный кусок рукава.

– Ну что ты тут будешь делать! – в отчаянии воскликнул кожевенник. – Два дня работы! Растить, формовать, коптить, а он… Нет, я свяжу тебя так, что ты…

– Оставь его! – сказал мальчик, погладив миниатюрного мишку. – Пусть глодает, раз ему нравится, – и, принюхиваясь к своей одежде, с удивлением отметил: – К тому же она очень вкусно пахнет… копченой ветчиной. – И оторвав кусочек от воротника он с аппетитом сжевал его.

– Это и есть хорошо прокопченные волокна Фуррандана, – подтвердил Флэнн. – Но одеваем мы их не для того, чтобы есть. Видишь ли, правильно приготовленная плоть нашего повелителя обладает удивительной способностью улавливать выделяемую Фурранданом амброзиальную субстанцию и перекачивать ее непосредственно в наш организм… – с этими словами фарариец умолк с видом весьма обескураженным, ибо слушая его, мальчик съел почти половину своего нового наряда.

– Ты извини меня, – слегка смутившись сказал он, встретив потрясенный взгляд Флэнна. – Но мне твоя одежда так понравилась. Она… такая вкусная… Ну совсем как сервелат.

Флэнн развел руками.

– Ну что мне теперь с тобой делать? Придется для тебя выращивать ежедневно по килограмму рукавов.

– А с учетом Шалого, так даже два, – добавил Грис, поглаживая увлеченного едою медведя.

В течение следующих двух дней Грис в сопровождении неразлучного теперь с ним Шалого облазил почти все помещения удивительного живого звездолета, в какие только допустили его невольные похитители. Фуррандан был уникальным организмом, приспособленным к любым передрягам и опасностям, которые только могли приключиться в голубом космосе, в самых дальних и трудных путешествиях. По лабиринту его бесчисленных кишок-коридоров причудливо извивались обширной сетью сосуды и нейроны, в венах и артериях пульсировала светящаяся кровоподобная жидкость, которую его могучее сердце ровно и неутомимо перекачивало в самые дальние закоулки гигантского организма. Как правило, он сам по себе работал вполне прилично. Но за здоровьем Фуррандана внимательно следили разбросанные по различным ответственным органам братья-фарарийцы. Весьма неприлично для чужого уха звучали такие понятия, как «старший печеночник», «зам. главного пищеварителя», «помощник кишечника» и тому подобные. Однако все тридцать пять братьев прекрасно освоили свои обязанности за долгие годы странствий.

Когда у них находилось время, фарарийцы охотно беседовали с Грисом, рассказывали о виденных ими звездах и планетах. Когда же мальчик переводил разговор на самую главную для него тему, когда спрашивал, скоро ли они прилетят или когда вернутся на Землю, – коротышки предпочитали отмалчиваться и вообще отводили глаза.

– Напрасно ты от них чего-то ждешь. – сказал ему однажды Пшук.

– Все как? А сколько мне лет? – ехидно поинтересовался Грис.

– А чего не знаем, того и знать не нужно, – самодовольно ответил Пщук.