Я изо дня в день засыпаю в печали,

Меня утомляют никчемные дни.

А было ведь, помню, иное вначале,

И жизнь улыбалась в начале пути…

От такого становилось только хуже, и бурчание в животе лишь усиливалось. Тогда он начал сочинять сам. Это было что-то вроде известной игры буриме, которой он увлекался в студенческие годы, когда был влюблен в одну из своих однокурсниц. Тогда он часто рифмовал признания в любви, сидя на задних скамьях аудитории во время скучных лекций о мировой экономике. Тему придумывать не пришлось, она навязчиво билась в его голове, как попавшая в сети птица. И после нескольких попыток у Игоря получилось творение, показавшееся ему если не талантливым, то очень недурным.

Ночи летние так коротки…

Отчего же долга так память?

Миг безумный мы были близки,

Сколько можно мне сердце маять…

В этом четверостишии было много неточностей и преувеличений. Но Игорь не стал ничего в нем менять. В конце концов, никто не вправе требовать от поэта строго придерживаться фактов и писать в жанре документалистики. Поэзия – это мир грез и фантазий… Игорь без труда убедил себя самого. Зато главное было достигнуто – чувство голода несколько притупилось. Не говоря уже о том, что на сочинительство было убито несколько часов, пролетевших незаметно и стремительно. И столовая ввиду позднего времени была уже закрыта. Теперь ничто не искушало его, а без соблазна, как известно, меньше и греховных мыслей. Сейчас Игорь мог намного спокойнее думать о рыбе, а также мясе, колбасах, булочках и прочей снеди.

Однако его самоотверженность и терпеливость не были вознаграждены. Наступила ночь, а русалка не появлялась. Игорь проклинал каждого, кто проходил по набережной. Он уже и сам сообразил, что пока Пироговская набережная не опустеет, Айи будет выжидать в воде.

«Но ведь она не знает, что в Неве появилась акула», – с тревогой думал Игорь. – «Будь она проклята!»

Проклятие относилось к акуле. Но немного сердился он и на Айи, как будто та была виновата своим незнанием.

Он не сводил глаз с воды, страшась увидеть акулий плавник. Игорь не знал, как поступит, если и в самом деле заметит его. Будет кричать, звать на помощь, грозить? Все это было бессмысленно, глупо и смешно. Теперь он жалел, что не приобрел гарпунное ружье. Все-таки это было оружие, из которого можно подстрелить акулу. Пусть даже у него был бы один шанс на миллион, но и тогда он не чувствовал бы себя столь беспомощным…

Этот вечер показался Игорю бесконечным. Уже все рыбаки ушли по домам, и даже вездесущие туристы куда-то сгинули, а он продолжал сидеть с удочкой на холодных каменных ступенях и всматриваться в воды Большой Невки, даже сам не понимая, кого ему больше хочется увидеть – акулу или русалку.

Но акулу он так и не заметил. А ближе к полуночи из воды показалась светлая головка Айи.

– Это еще что такое? – гневно воскликнула она вместо приветствия. – Ненавижу рыбаков! От них одни беды.

– Я тоже рад тебя видеть, – искренне произнес Игорь. – Живой и здоровой.

– Ты с ума сошел? – уже не так сердито спросила Айи. – Зачем тебе удочка?

– Это для конспирации, – пояснил он смущенно. – Чтобы никто не догадался, что я кого-то жду, сидя здесь.

– И зачем? – удивилась она.

– Сам не знаю,– признался он. – Но когда я покупал этот спиннинг, то казался сам себе очень умным и хитрым.

Айи ничего не сказала на это. Но Игорь все прочел по ее лицу.

– Забудь, – сказал он, складывая спиннинг. – Я свалял дурака. И признаю это. Смени гнев на милость.

Айи плеснула на него водой.

– Еще увижу – искупаю тебя в реке, – сказала она, уже улыбаясь. – А на первый раз прощаю.

Вдруг Игорь вспомнил об акуле.

– Совсем из головы вон, – ударил он себя по лбу. – Выбирайся скорее на берег!

– Это еще зачем? – удивилась Айи. – Мне и здесь хорошо.

– А на берегу будет еще лучше! – настаивал он.

– Если ты забыл, то я голая, – заметила она.

– Раньше тебя это не смущало, – возразил он.

– Но смущало тебя, – сказала она насмешливо. – И, кроме того, при нашей первой встрече я хотела тебя соблазнить, а теперь в этом нет необходимости.

Но Игорь продолжал настаивать:

– И все-таки выходи!

– Зачем? – в ее голосе послышалось раздражение. – Назови хотя бы одну причину.

– В Неве плавает гигантская акула, – сказал он, поняв, что иначе ничего не добьется.

Айи рассмеялась, вспомнив жалобно плачущего акуленыша.

– Точно гигантская?

– Те, кто ее видел, говорят, что у нее один спинной плавник метра на три возвышается над водой, – преувеличил Игорь. Ему казалось, что так будет более убедительно.

– И верно, что у страха глаза велики. А тебе я дам совет – не верь слухам.

– А если она нападет на тебя?

– Тогда мне несдобровать, – согласилась Айи. – Но скажу тебе откровенно, я больше опасаюсь ершей и щук. Ерши колючие и совсем безмозглые. Их как ни отгоняй – все равно так и мельтешат перед тобой. Об эту мелюзгу можно до крови пораниться, если ненароком задеть рукой или ногой. А щуки, когда выходят на охоту, особенно если они голодные, иногда так увлекаются, что начинают преследовать даже тех, кто им не по зубам. Но их беда в том, что они охотятся за добычей в одиночку. Соберись щуки в стаю, то, возможно, они и одолели бы русалку. А так одна только видимость угрозы.