Я ему по мере возможностей помогал. Поддерживал славу представителя загадочной и жуткой организации, сметающей все и всех на своем пути. Но на самом деле серьезных стычек оказалось немного. Чаще всего достаточно было просто намекнуть, и все трудности решались сами собой.

Проблем с деньгами больше не было. Большую часть средств я получал от Лемана, который исправно выплачивал мне процент за каждый проданный артефакт. Помимо этого в моем распоряжении имелись все захоронения мира. Все склепы, могилы и простые клады, которые на моей мысленной карте были помечены жирными крестиками. Везде, где мне приходилось хотя бы ненадолго останавливаться, я на всякий случай хранил запасы золота и драгоценных камней. Порой это сильно выручало. Ну а если сильно спешил, то просто находил ближайшее кладбище, одним махом поднимал там всех мертвецов и скучным голосом интересовался:

— Деньги, драгоценные камни, украшения есть? Да? Отлично, давай сюда. Нет? Так иди ищи. Завтра в это же время отчитаешься…

И в общем и целом это было хорошее время. Я бы даже сказал, насыщенное, хотя временами и беспокойное. И длилось оно ровно до тех самых пор, пока Мор, выпив душу из очередного осколка, со вздохом не сказал:

— Все. Это последний. Больше в этом мире проклятых камней нет.

Признаться, его слова меня огорошили. Сами камни я, разумеется, не считал, но мне почему-то казалось, что их должно быть намного больше. Хотя бы потому, что я по-прежнему не все помнил. Видения, которые у меня случались после каждого найденного камня, больше ничего важного не принесли. Все, что мне досталось, это чуть больше картин из моего безмятежного прошлого и целая куча воспоминаний в пределах первой пары столетий моей немертвой жизни, из которых я ничего путного не почерпнул.

— Да, — повторил заметно прибавивший в размерах призрак. — Я действительно больше ничего не чувствую. Но при этом моя душа по-прежнему не полна, и это, откровенно говоря, тревожно.

— Как это понимать? — озадаченно воззрился на него я. — Хочешь сказать, что мы все собрали, но в твоей душе по-прежнему нет какого-то куска?

— Именно.

— И много не хватает?

— По моим ощущениям я собрал себя примерно на треть.

— Вот это новость… — растерянно пробормотал я. — А где же тогда недостающие части?

Мор беспокойно дернулся.

— Понятия не имею. Я ничего не чувствую. Совсем. Их словно бы нет… но при этом я точно знаю, что они не могли исчезнуть.

— Так, — нахмурился я. — Давай подумаем. Если все камни с твоей душой прокляты и они никуда не исчезли, то мог ли их подобрать кто-то еще?

— Разве что случайно. И то я должен был это почувствовать.

— А если бы их смогли уничтожить?

— Исключено. Душа, освободившись, тут же нашла бы новое вместилище.

— Хм. А есть ли вероятность, что осколки твоей души хранятся где-то, помимо проклятых камней? Может, свойства предметов изменены? Может, их искусственно кто-то уменьшил, а то и полностью погасил, как герцог?

Вопрос неожиданно поставил тень в тупик.

— Честно говоря, никогда об этом не думал. Ведь даже храмовое серебро не смогло укрыть их от меня полностью. Однако чисто теоретически… наверное… в твоем предположении может быть разумное зерно. Хотя я не представляю, какой защитой должна обладать подобная вещь. И что еще, кроме прямого божественного вмешательства, может перекрыть силу проклятого предмета.

Я потеребил ворот рубахи. Дурная привычка, которая иногда во время разговора позволяет выиграть время. А еще она свидетельствует о наличии у тебя живых реакций, так как если стоять совсем без движения, то собеседнику кажется это неестественным, и он очень быстро начинает нервничать.

Эх. Сколько времени я потратил, чтобы привить себе эти странные привычки и сделать их частью своего образа… ну да проблема не в этом.

— Мы пока не посещали храмы, — наконец произнес я. — И в темные пятна еще не заглядывали.

— Да, — согласился Мор. — В храмах проклятый предмет может быть плохо виден. А в скверне его сила может быть уравновешена темным артефактом.

— Тогда какие проблемы? Давай еще раз прогуляемся по имперским городам? Быть может, не все потеряно?

И мы действительно прогулялись. Причем не раз и не два. Я даже рискнул дойти до главного алтаря в Дамане, молча порадовавшись, что меня, почти что нежить, не только божественным гневом по пути не сразило, а даже пальцем в мою сторону никто не показал.

На то, чтобы обойти все храмы в стране, у нас ушло еще какое-то время. Однако когда нужные нам камни не нашлись даже там, то вот тогда и настало время заглянуть в ближайшую скверну.

Надо сказать, лезть в эту гнилую дыру, откуда только что выбрался полуразложившийся мертвяк, у меня не имелось ни малейшего желания. Но делать нечего. Кроме меня, пойти туда было некому, поэтому пришлось идти знакомиться, так сказать, с хозяевами.

Ходящие мертвецы, как ни странно, на меня не отреагировали. Не набросились, не покусали. В мою сторону никто даже головы не повернул! Ну пришел и пришел какой-то двуногий. Человеком не пахнет — и ладно. Так что я беспрепятственно прогулялся по вырытым под землей тесным ходам, заглянул во все углы. Добрался до центра скверны, которая, на мое счастье, оказалась совсем маленькой. И даже своими глазами взглянул на питающий ее артефакт.

Ну как артефакт…

Кривая штуковина, наспех слепленная из костей и каких-то жил и напитанная энергией смерти. Откуда она взялась и как давно народилась, этого мне никто, разумеется, не сообщил. Но проклятого камня рядом с ней не оказалось. Ничем другим она нас тоже не порадовала. Так что я просто развернулся и пошел обратно, осторожно огибая разбросанные тут и там кучи мусора и больше не обращая внимания на слоняющихся без дела мертвецов.

— Не хочешь ее уничтожить? — поинтересовался Мор, когда я уже почти выбрался наружу.