Возвращались мы, перешучиваясь, на ходу поедая пирожки и благоухая на всю округу.

Когда мы вернулись, семеро дембелей еще курили возле вагона, высматривали нас. Причем сильно выпившими были двое, остальные так, чуть навеселе.

— Угощайтесь, мужики, — улыбнулся я, протягивая бумажный пакет с пирожками.

Отказываться никто не стал, в том числе Колян. Насколько знаю, в ВДВ не берут низкорослых и слишком высоких, так вот Колян точно имел максимально допустимые вес и рост, поди прокорми такую тушу.

— О-о-о! Пирожки! — воскликнул кто-то из дембелей, и заорал внутрь вагона. — Мужики, все сюда, Колян с Саней угощают!

— А кто кого-то? — донеслось чье-то сонное из окна.

— Никто никого! — рявкнул я. — Поговорили, пирожков купили и назад.

— А сиги купили?

— Я тебе щас башку оторву, Сява! — прорычал Колян. — Сиги ему! Иди нах и сам покупай!

Из вагона высунулась проводница, пригласила нас занять свои места. Ввалились мы дружной хохочущей гурьбой, вызвав непонимание динамовцев, которые, оказывается, переживали за меня. Уже в челюстно-лицевую, наверное, отправили. Видя, что со мной все в порядке, все занялись своими делами.

Увидев, как мы чуть ли не братаемся с Коляном, заулыбались, закивали. Ну да, худой мир везде лучше доброй ссоры.

Микроб тем временем продолжил тормошить дембеля, спящего на его полке в обнимку с гитарой.

— Не так ты это делаешь, — проговорил Колян, отодвигая Микроба. — Смотри, как надо.

Он склонился над парнем, спящим с открытым ртом и ка-ак гаркнет:

— РОТА! ПОДЪЁМ!!!

Спящий сократился весь, задергался, откинул гитару на соседнюю полку и вскочил, саданувшись головой о верхнюю пустующую полку.

Дружный хохот сотряс вагон.

— Офигел? — буркнул он.

Колян похлопал его по плечу.

— Тебя не добудишься. А ты на чужом месте, между прочим, спишь.

Потирая голову, разбуженный побрел к себе и принялся застилать бельем верхнюю боковую полку. На соседней боковушке полегли два бойца. Как сидели, так и полегли лицами в стол. Один храпел, аж похрюкивал. Мы пошли дальше, и в этот момент погас свет, намекая на то, что пора бы закругляться. Кто-то завыл по-волчьи, донесся смех, луч фонарика заметался по вагону.

У Коляна пискнул телефон, он остановился у моего купе, прочел сообщение и заулыбался, аж лучиться начал.

— Девушка? — спросил я.

— Ага. К ней еду. В Запорожье. А сам я из Астрахани. Свадьбу играть будем.

Он развернул ко мне телефон. С экрана улыбалась темноволосая чернобровая красавица.

— Видно, что бойкая, — кивнул я.

— Еще какая! Самые красивые девушки — в Запорожье! Отвечаю, Санек!..

— Слышал о таком, да, — не стал спорить я.

Воцарилось недолгое молчание, которое нарушил Колян:

— Слышь, Саня, а пойдем в картишки зарубимся?

— Мы с тобой?

— Да не, с пацанами. Там и наши, и ваши. Че вдвоем-то? Вдвоем тоска.

— Во что играют?

— А хрен знает. Ща глянем.

Не то чтобы я прямо хотел играть, просто рассчитывал, что наши парни подпили, расслабились, и можно наладить контакт хоть с некоторыми.

Восторженные и возмущенные крики доносились из купе Погосяна, причем больше всех было слышно именно его — Мику. Надо же быть таким активным! Казалось, он ни на секунду не смолкает и одновременно находится везде.

Мы подошли к купе и увидели, что там играли впятером: два дембеля, трое наших. За столиком у окна, где лежал огромный армейский фонарь, сидели Погосян и белобрысый Жека. Рядом с Микой притулился Абай. Напротив Жеки устроился наш основной вратарь, Кирилл Кониченко по прозвищу Конь, — двухметровый совершенно лысый лоб с очень широкими плечами. На раскладном стульчике в проходе сидел ясноглазый парнишка, мой сосед, и тасовал колоду, не глядя на карты.

— Опа! А че это вы тут? Тоже решили в картишки перекинуться? — заметил нас он. — Колян, давай с нами. И ты, как там тебя, — он оценивающе осмотрел меня с ног до головы, будто я не играть пришел, а торговаться, — тоже давай.

— А во что рубитесь?

— Да в стрекозу, — ответил тот. — В секу то бишь. В два листа, если так понятнее. В триньку с картинками.

— Нормуль, — потер руки Колян. — Саня? Ты с нами?

Я кивнул. В секу мне доводилось играть в детстве, еще при Союзе, но простейшие правила я помнил хорошо. И, как и в покере, заменившем секу в моей России, в этой игре все решал блеф.

Мы сели на край полки, я — к Коню, Колян — к Абаю, который, рассматривая сданные карты, хитро улыбался и щурил и без того узкие глаза-щелочки.