– Месяцев? А мама надолго поехала?

– Сказала, что на месяц, – отведя глаза от сыновнего взгляда, сказал Николай.

– На месяц? Это долго?

– Нет, всего тридцать дней…

– Нет, папа, тридцать дней это много… А мы без нее управимся?

– А то! Когда это мужики не управлялись там, где раньше управлялась женщина? – бодро сказал Николай. – Вот сейчас пойдем и приготовим ужин! Ты сегодня ел что-нибудь?

– Ел… Суп. Картофельный. Мама давала. А в школе ничего не ел. Потому что мама сказала, что ты ей денег не дал…

«Вот… сука…, – сказал про себя Николай, закрыв глаза. – Могла же ведь по-другому сказать… Нет, обязательно надо было так… Хотя… она, конечно, права… Я сволочь… Так, стоп, Таврогин! Ты еще разрыдайся прямо тут…», – остановил свои размышления Николай. Комок непрошенных слез уже подкатывал к его горлу…

Прищурившись, Николай внимательно посмотрел на сына, словно хотел понять, сможет ли сын понять его, если он скажет ему правду…

Не рискнул…

– Ну да, Димуль, не дал… Потому что как дашь, так она сразу потратит их не на твои завтраки, а на что-нибудь другое…

– На другое? – удивленно спросил Димка.

– Да, на другое, – с уверенностью в голосе подтвердил Николай и подумал: «Господи, зачем же я так о ней?…».

Сын помолчал, пытаясь, очевидно, понять сообщенное отцом и сказанное ранее матерью.

– А раньше она не тратила…, – задумчиво сказал Димка.

– Ладно, ничего, забудь! Теперь, пока мама в командировке, – бодрым голосом сказал Николай, – мы все деньги мы будем тратить сами… Ну что, сын, на что мы будем тратить деньги?

– На все!

– На всё? Да на всё никаких денег не хватит!

– А Витька Седов говорит, что у его отца денег на все хватит…

– Врет твой Витька. Денег даже… даже у Президента на все не хватает. Так что ты ему не верь. Врун он.

– Может и врун. Только деньги у него всегда есть, – вздохнув, сказал Димка.

Николай не смог смотреть сыну в глаза: он часто заморгал, отвернулся и, слегка дрогнувшим голосом сказал:

– Запомни, сын: деньги – это не главное. Главное, что ты здоров, что я тебя люблю, мама тебя любит… Вот это – главное. Понимаешь?

– Понимаю, – вздохнул мальчик и грустно посмотрел на отца.

– Ну, а если понимаешь, то пойдем на кухню, что ли… А ты уже ужинал?

– Нет, не успел. Я уснул… А так все равно же – мама сказала, что ужинать нечем…

– Так и сказала? – удивился Николай.

– Да. Так и сказала. Папа, а почему у нас ужинать нечем?

Николай нахмурился. Он вспомнил, что в субботу он привез от родителей два ведра картошки, две трехлитровых банки соленых помидоров и банку огурцов…

– Она просто не знала, что у нас есть запасы. Мужские запасы. Так, идем на кухню! И сейчас вместе приготовим ужин. Я тоже проголодался!

– Ну, пойдем, – снова вздохнул мальчик.

Николай принес с балкона несколько картофелин, из сетки в прихожей взял две больших луковицы, и, заодно, прихватил банку с солеными домашними помидорами.

– Вот, Димуль, а ты говоришь есть у нас нечего! У нас с тобой, брат, есть очень даже вкусная еда! Ее надо только приготовить! Сейчас мы с тобой этим и займемся!

– А что я буду делать?

– Ты сейчас помоешь картошку, потом, пока я буду ее чистить, найдешь сковороду, помоешь ее и поставишь на газ. Договорились?

– Договорились! – без особого энтузиазма сказал мальчик.

– Приступай! А я сейчас посмотрю, что у нас в холодильнике. Только сначала мы с тобой включим телек, да? Ну, чтобы веселее было…

Николай включил маленький телевизор «Сапфир» стоявший напротив обеденного стола в самом углу кухни на маленькой тумбочке. Пощелкал каналы и остановился местном канале – «ПТК». Шли новости. Диктор рассказывал про титанические усилия федерального правительства и местных властей по сокращению задолженности по заработной плате. Николай поморщился и приглушил звук.

Он достал из холодильника едва начатую бутылку подсолнечного масла, банку рыбных консервов, извлек из «морозилки» приличный – граммов на четыреста, а то и побольше, – кусок домашней ветчины. «А что? Нормальный получится ужин – с голоду уж точно не умрем», – подумал Николай, положив продукты на обеденный стол.

– Дим, ну что? Готово? Всю помыл? – спросил Николай сына, мывшего картошку.

– Ага. Одна вот еще осталась.

– Отлично! Так, давай-ка я начну чистить, а ты займись сковородой.