— Марина, что случилось? Ты где? — перепуганным голосом спрашивает Лёня. — Что-то с Евой? Марина, не молчи.

— Он меня выгна-а-ал… — всхлипывая, отвечаю я. — Вышвырнул на улицу без всего. Лёнь, что мне делать? У меня никого кроме тебя не осталось…

— Марин, ты где сейчас? Я подъеду! Адрес называй. Он тебя не тронул? Убью, гада!

— Не тронул… — отвечаю я хриплым голосом и покрываюсь мурашками от мысли, что еще легко отделалась: цела и здорова осталась. — Я в сквере у дома, где последний раз встречались.

— Скоро буду. Дождись меня. И, если подойдёт к тебе, вызывай полицию.

А я отрицательно мотаю головой, не издав и звука в ответ.

Не подойдёт.

Он с ней сейчас…

С этой длиннолапой курицей.

Назвать её человеком никогда не смогу. Человек бы никогда не смог спокойно смотреть на подобное, еще и радоваться, не скрываясь. На что она рассчитывает? Думает, что с ней он изменится? На руках её носить будет?

Я отключаю телефон, прячу его в карман и скрещиваю руки на груди. Раскачиваюсь вперёд и назад. Как мне всё это развидеть? Как забрать дочь? Что будет с Евой?

Ярость захлестывает с головой, и я порываюсь позвонить свекрови. Она должна понять. Попрошу Лёньку отвезти меня к ним и поговорю. Моя дочь не будет расти с чужой женщиной.

Вот только свекровь не отвечает — она просто скидывает мои звонки.

Уже знает?

Наверняка Андрей предупредил её, чтобы не позволяла мне общаться с дочерью.

Не знаю, сколько времени проходит, но я пытаюсь дозвониться до свекрови, и она в итоге отключает телефон. Набираю номер мужа. Я до сих пор не верю. Всё это походило на какой-то тупой фарс.

Вот только Андрей подтверждает, что всё это не сон — он ставит мой номер в чёрный список. Наверняка сейчас развлекается с ней… С этой дрянью, возомнившей себя принцессой.

С губ слетает крик.

Я не могу держать в себе эту боль.

Мне хочется кричать во всё горло, рыдать и утопать в этой боли, от которой невозможно избавиться.

— Марина!

Вскидываю голову, вижу брата и снова срываюсь. Вроде бы перестала плакать, но слёзы вновь горячим потоком льются из глаз. Поднимаюсь на ноги, но сил стоять нет, и я обмякаю в объятиях брата. Утыкаюсь в его плечо, сминаю пальцами футболку на его спине и плачу.

— Марин, всё будет хорошо! Слышишь меня? Я не дам тебя в обиду! Всё наладится. Мы поборемся с ним ещё. Этот Андрей давно кулака понюхать хотел.

Брат усаживает меня обратно на скамью, не разжимая объятий. Мы не общались, и я думала, что он больше не захочет видеть меня, а он приехал, чтобы поддержать. Что бы я делала без него?

Всхлипываю, снова и снова хватаю ртом воздух, но его всё равно катастрофически мало.

— Убью эту тварь за то, что сделал с тобой. Убью, — цедит сквозь зубы Лёня, мягко поглаживая меня по спине.

В объятиях Лёни тепло и спокойно, как в старые времена, когда мы были детьми. Пусть он и младше, а всегда заботился обо мне, защищал. Вот и сейчас примчался несмотря ни на что. А вот я оказалась плохой сестрой. И он все равно приехал.

— Поехали ко мне, — кивает брат. — Тебе нужно согреться, успокоиться. Пусть квартира у нас с Генкой маленькая, но в тесноте, да не в обиде. Перекантуемся как-то несколько дней, а потом я придумаю, что делать.

Я отрицательно мотаю головой и испуганно смотрю на брата. В горле сдавливает всё, но я борюсь с этим чувством и сглатываю ком слез.

— Ева, — шепчу пересохшими губами. — Мы должны забрать Еву.

Лёня стискивает зубы и внимательно смотрит на меня.

— Хочешь снова встретиться с эти ублюдком? Может, сначала переведешь дух?

Кое-как я рассказываю, что дочь сейчас у родителей Андрея, и брат оживляется.

Возможно, у меня есть шанс забрать её?

А дальше уже разберусь.

Важнее всего то, что дочь окажется рядом со мной. Всё остальное — дело наживное. Я справлюсь: встану с колен, обязательно вернусь к нормальной жизни.

— Пойдём тогда… — Лёнька смотрит на наручные часы. — У меня сегодня ночная смена, предупрежу сменщика, что опоздаю немного.

Кажется, я успела немного успокоиться. Откуда-то взявшаяся икота не проходит, но это ничего. Всхлипываю время от времени, но уже не рыдаю и твёрдо держусь на ногах. Хотя какой там твёрдо? Меня до сих пор трясёт, лихорадит всю. Иду чисто на адреналине, надеясь, что скоро встречусь с дочкой.

Брат не выпускает из объятий, но ничего не говорит, не задаёт лишние вопросы, и я благодарна ему за заботу. Сейчас мне не до разговоров о поступке Андрея — не хочу даже думать об этом, потому что снова разревусь.