— Уходи.

— Нет, крысенок. Я уйду, когда сам захочу. А ты сейчас один, не все время сидишь под юбкой Шиталь?

В голосе, кроме неприязни, было насмешки больше, чем угрозы; говорить ли, молчать — он все равно хозяин положения. Айтли выбрал ответить:

— Так это она тебя пригласила, или ты пробрался, как вор, в чужое владение?

— Я хожу где хочу. Вся Астала мой дом, — Кайе прошел по комнате, взял кувшин, до которого Айтли так и не добрался, наклонил его, глядя как потекла на плиты струйка воды. — А ты долго намерен тут прятаться?

— Это не мне решать.

— Еще скажи, предпочел бы остаться на прежнем месте, а не сбежать сюда, под защиту женщины, — со стуком поставил кувшин на столик.

У Айтли застыли кисти рук — тепло уходило из тела, и юноша не мог понять, виной тому чуждая Сила или обычный страх. Думал, сильно испугался в первый миг — да ерундой это было по сравнению с нынешним! Куда хуже, когда эта тварь вот так разгуливает по комнате, примеривается, когда напасть, и вроде даже не смотрит… А сердце гостя громко бьется — чуткий слух уканэ отметил. Зверям нельзя показывать страх… тогда зверь бросится. Бездна, эсса обучали владеть своими чувствами, держать их в узде, а не выплескивать, подобно южанам! А сам Айтли — из Хрустальной ветви!

Кайе подошел к окну, выглянул. Не таился — значит, некому его было увидеть снаружи. Или не сомневался, что не помешают. Дверной проход оставался свободным, Айтли сделал назад шаг, и еще — и остановился. В коридор выскочить можно, получится — но все ведь равно не убежит далеко. В прошлый раз удар через полкомнаты его едва не убил, смысла нет самому напрашиваться. Как и кричать, звать на помощь — разозлит только.

— Каково тебе без сестры? — внезапно спросил Кайе. — Я слышал, близнецы считаются вроде как одним целым?

— Что с ней? — испугался Айтли — с чего бы этот заговорил о сестре?

Незваный гость рассмеялся:

— Не волнуйся, она гостит в доме нашей родни, а моя добрая сестричка ее не забывает. Да и брат…

Только про брата Айтли и услышал, и снова вспомнил, как Этле его боялась с самого первого взгляда. Может, ее чутье оказалось острее? Да, она писала потом, что все с ней в порядке, но… они же, эти, на все способны. Какая разница, в чей именно дом ее притащили, Род-то один. Вдруг письма подделка, или ее заставили? А вся его уверенность, что чувствует сестру, только выдумка, проклятый браслет мешает их связи?

— Что с ней?! — повторил почти в панике, услышав лишь хмыканье:

— Ты такого плохого мнения о нашем гостеприимстве?

— Еще хуже! Мы не пленники. Если в Тейит узнают, как вы обращаетесь с нами…

— Ты недоволен чем-то ? Так пожалуйся мне! — Кайе откровенно забавлялся, пользуясь его беспомощностью, тварь. Миг назад Айтли готов был, забыв осторожность, бежать разыскивать Этле, но теперь как водой окатило.

— Жаловаться я никому не собираюсь. Уж точно не в Астале. Из всех, кого я тут встретил, только Шиталь хороший человек, ее доброту я не забуду.

— Кроме как быть со всеми доброй ей ничего не остается, — глаза Кайе сузились.

— С тобой она милой не была, и что же? — бросил Айтли, вспомнив их прошлую встречу.

…Пролетел полкомнаты, стукнулся лбом о пол.

— Замолкни! — Кайе уже был рядом, придавил сверху, сжал его горло горячими пальцами. У Айтли вырвался хрип — невозможно стало дышать. Перед глазами все побагровело, начало расплываться, пошло кругами. Перехватил запястье южанина — словно из небесного железа было оно, такое твердое. Эту руку Айтли не мог сдвинуть с места. Прижатый к полу, задыхался, безнадежно пытаясь освободить горло. “Вот так прикончит и не заметит”, — подумалось как бы со стороны.

Потом по шее потекло что-то… а сердце оборвалось, кажется, и не стучит. Согнулся, закашлявшись, когда Кайе наконец отпустил его.

— Если нас убьют в Астале, будет война, — сам едва услышал себя; скорчился, пытаясь сесть — неудачно.

— А если о ней я и думаю? — едко проговорил Кайе, смотря на Айтли так близко, что, кажется, могли бы зрачками сцепиться. Тот невольно провел по шее, глянул на руку — так и есть, кровь, видно, тварь ногтями порвала кожу. Металлический запах… и пальцы южанина были в крови. Ими он опирался на пол возле головы Айтли, и почему-то было очень страшно, что ими, испачканными его кровью, сейчас коснется его же лица. Кашель рвал легкие, не давая говорить.

Кайе вновь шевельнулся, и Айтли напрягся, ожидая удара или смерти. Но тот остановился на середине жеста, приподнялся.

— Нет, — сказал странным голосом, будто самого разрывало на две половины, — Не сейчас… Ты ему нужен.

Кому — ему? — подумал Айтли. Но ничего не сказал. К багровым кругам прибавились черные, и раскалывалась голова. Нашел взглядом кувшин, до которого так и не добрался, смотрел на него как на точку опоры. Так Кайе это сказал… даже сейчас Айтли не изменила привычка подмечать мелочи. Что-то глубоко личное было в этой ярости. Почему? У меня еще вроде как не водилось врагов, со смешком подумалось. Вот, не пришлось мелочиться — кажется, я сразу отхватил самый большой кусок… Что он сейчас сделает? Можно оставить жизнь, но навсегда искалечить.