Ливень шел всю ночь.

Кайе был где-то снаружи, Огонек невесть откуда знал — да, снаружи, не в другой хижине. Рядом. В темноте.

Огонек потерял голос — осознал это утром, когда уже закончился дождь, когда успел забыться коротким сном. Несколько раз пытался то или иное сказать целителю, но мог только открывать рот и шевелить губами. А потом уже не пробовал.

Главное он знал — Кайе остался здесь, на Атуили, отправив домой вестника, чтобы прислали еще грис и носилки. На этом настоял Хлау, он тоже остался, следить за обоими. Как бы иначе поступил Кайе — кто знает? Наверное, попытался бы довезти Огонька верхом, или еще что. Тут бы не бросил.

От мысли, что Кайе придет — а он наверняка придет — Огонек испытывал такой страх, что согласился бы, чтоб убили по-быстрому, лишь бы не оказываться с этим… существом в одной комнате.

Он знал, что такие бывают. Не помнил, кто и когда, но был уверен — ему рассказывали. Нечасто появляются на свет, не каждое поколение — причудливая игра случайностей, кровное родство из которых было не самым значимым, прихоть судьбы, порождающая меняющих облик. Знал, да. Только увидеть вживую падающий на тебя черный валун из мышц, зубов и когтей…

Кайе пришел.

Он сейчас показался старше, может, потому что губы плотно сомкнуты, скулы заострились и глаза чуть запали. Ничего от беспечного мальчишки, с которым неслись наперегонки по тропе на Атуили.

Но вживую он оказался менее страшным, почти терпимо было, когда подошел и сел на постель в изножье.

Огонек порадовался, что говорить все равно не может. Наверное, он и выглядел хуже некуда, потому что Кайе скоро ушел, подчинившись совету целителя “пока подождать с разговорами”. Вот так взял и ушел, послушал какого-то грустного немолодого человека с прииска, имени которого даже не спрашивал. Верно, полукровка и в самом деле казался едва живым.

**

Поселок снова был почти пуст — кто мог, работали. Те, кто оставался дома, старались не выходить. А его словно на привязи здесь держало, нет бы нырнуть снова в омут леса. Что еще делать, кроме как ждать?

Девушка у дома возилась с корзинами. Кайе засмотрелся на нее — очень смуглая, подвижная, гибкая, тяжелые вьющиеся волосы стянуты тесьмой из травы. Совсем юная. Подошел ближе — девушка подняла лицо, замерла настороженно. Юноше показалось, что он уже видел эти распахнутые глаза.

Положил руку ей на плечо, притянул к себе. Зрачки его стали шире, взгляд — темным и пристальным.

— Не надо, Дитя Огня, пожалуйста, — прошептала девушка, все еще сжимая небольшую корзину. Он не дал ей договорить: одна рука скользнула вниз, другая запрокинула голову. Прижался губами к губам, не пытаясь быть осторожным. Руки сжали ее тело сильно, но она не вскрикнула, даже если могла. Потом ослабил хватку слегка:

— Дом пуст?

Она кивнула, смотря остановившимися глазами.

— С тобой ничего не случится, — сколь мог мягко сказал он, увлекая ее внутрь, в полутьму.

Потом, когда полумертвая девушка лежала неподвижно, он осторожно убрал волосы с ее щеки.

— Не ты играла в мяч на одной из площадей Асталы вместе с детьми, когда я пришел к ним? Давно…

— Не знаю, — ее едва хватило на бездумный ответ.

Кайе сжал ее кисть — слегка, и вышел.

**

Посланцев из Асталы ждали полтора суток. Вряд ли они сильно спешили, всё уже случилось, а Хлау теперь уж в любом случае присмотрит. Полукровку же нет резона быстрей тащить в город, он не умирает, напротив — подольше полежит на месте, чуть оклемается.

Огоньку было все равно. Только маячила перед глазами глупая морда неведомого зверя татхе, почти ставшая родной мозаика — теперь эта морда насмехалась над ним.

Дорогу в город он не видел — спал, выпив какое-то пахнущее болотом зелье.

Голос вернулся к Огоньку на второй день в Астале. Целитель спросил его, помочь ли повернуться, и тот ответил, потом только сообразил, что вновь говорит.

Кайе тут же про это донесли, и он примчался, на сей раз уже успокоившийся и почти обычный, только взъерошенный больше прежнего.

Хочет ли Огонек разговора, он не спросил. Отмалчиваться было и вовсе глупо.

— Всё из-за тебя! Куда ты ушел и зачем?! Я понял, что следы ведут в лес, а там энихи всяко найдет быстрее.

— Найдет — и убьет?

— С какой это стати?

— Я видел…

— Ничего ты не видел! Я не охотился на нее. Но она дура… зверь не мог упустить поросенка, я не успел погасить атаку.

— Ты… не помнишь себя, когда…

— Частично. Я знаю, кого трогать не надо. Своих.