Ослепительно синий Иртыш струился под ними, огибая гору Падунь, поросшую у изножия ветлами и тальником. Село вскарабкивалось на нее по южному склону, достигло уже вершины — отсюда, с дебаркадера, видны были белые избы и трубы над ними — немые глиняные морковки. Ниже по склону раскинулось кладбище с размашистыми, вразбег, крестами; острая металлическая изгородь как бы удерживала их на месте.

С горы к дебаркадеру спускался замотанный в шарф толстяк лет пятидесяти с воспаленным, потным лицом — председатель «Гиганта» Торопов. Трап заколыхался под его сапогами.

— Здорово ночевал, шкипер! — сипло поприветствовал он Минбаева.

— Здравствуйте…

— Хорошо у вас!.. — с завистью вздохнул Торопов и осторожно сел на тюк с пенькой. — Все чисто, культурно!

Минбаев, отставив Расписание, налил ему чаю в кружку без номера.

— Кудряво живете, — отхлебнув, прибавил Торопов. — И вообще…

— Опять ангина? — спросил Минбаев.

— Она, черти бы ее взяли! Едва хожу. А тут еще представители покоя не дают. Горит хлеб-то! У меня голова кругом. — Торопов сморщился и поправил шарф.

— Ваше дело такое, — сказал Минбаев.

— По семь центнеров соберем — хорошо.

Председатель вытер лоб подолом рубахи, подошел к борту, нагнулся. Километрах в четырех вверху перевозили горох — оттуда плыли желтые гороховые плети, медленно кружась в воронках. Сморенные зноем чайки срывали стручок-другой и, лениво махая крыльями, уходили в подбережную тень. Торопов взял багор, втянул на борт ворох побольше.

— Сколько добра нароняли, — сказал он. — Бестолочи.

А глазами тоскливо потянулся на дальний берег, к хлебам, низким и недозрелым, умирающим на корню от засухи.

— По семь центнеров не соберете, — сказал Минбаев.

Председатель промолчал, высморкался и сел в тень с ворохом на плече.

Минбаев окликнул Юрку:

— Можешь вешать.

— Это что у вас за картинка? — вяло поинтересовался Торопов.

— Инструкция, — робея, ответил Юрка.

— Дай-кось гляну.

— Что, переписал уже? — спросил матрос Шмаков.

— Ага. — Юрка налил себе чаю в кружку за номером четыре, стараясь не глядеть на нестерпимо сияющий чайник.

— Красками?

— Не-а… — Чай оказался теплый. — Тушью.

— Красиво, — похвалил Шмаков.

— Главное дело, все предусмотрено, — сказал Торопов. — Доскональный ты человек, шкипер.

— У нас порядок! — Шмаков скосился на начальника пристани. — Не то что у некоторых.

— Ты бы помалкивал, трутень, — сказал Торопов.

— А что я? — огрызнулся Шмаков. — Я так, к слову.

Минбаев, обдумывая что-то, пожевал губами.

— Колокол нам надо, — произнес он наконец. — Нет ли у вас в хозяйстве, Павел Митрофанович?

— На что вам колокол?

— Положено.

— Мало ли кто чего по глупости не положит. Ладно, поищем.

Некоторое время стояла душная тишина, лишь Юрка хлюпал свой чай да матросы, возясь над разостланной сетью, брякали грузилами.

— Андрей Минбаич, не пустишь нас на Лебяжье? — Голос у матроса Сергейчука был тонкий, мяукающий, а комплекция внушительная, и Сергейчук, памятуя про это несоответствие, подавал его редко, по неотложной необходимости.

Шмаков досказал за него:

— Лещ нынче должен ловиться.

— Куда вам эту рыбу-то? — спросил Торопов. — Сети, поди, все лето не просыхают?

Ему не ответили.

— К барже успеете? — спросил Минбаев.

— Обернемся! А трамвайчик вы вдвоем с Юркой встретите.

— Втроем, — мяукнул Сергейчук, — Лиза еще.

— Идите, — поколебавшись, разрешил Минбаев.

— Ты какой-то податливый нынче, шкипер, — заметил Торопов.

Юрка тоже подивился необычной сговорчивости начальника. Матросы погрузили сеть в шлюпку, оттолкнулись от дебаркадера и торопливо замахали веслами, словно собрались взлететь.

Торопов пересел поближе к начальнику пристани.

— Зачем я пришел, не догадываешься?

— Нет… Представителя встречать?

— Ты, Андрей, не финти!

Минбаев пристально посмотрел на Торопова ясными голубыми глазами, поправил пиджак.

— Документы у нее в порядке. Оснований не принять не усматриваю.

— Коне-ечно, — протянул председатель. — Формальности ты умеешь соблюсти! Ты по-человечески меня пойми! Лиза — моя первая работница! Становой хребет!

Минбаев не отозвался, выдерживая на лице прежнее постороннее выражение.