Шрифт:
Горит бумага. Пепел, беспамятство.
Возможно, и эта сгорела. Или «пришла в негодность в результате размокания при затоплении помещения архива прорвавшимися фекальными водами». И такое случается. Даже если к архиву не подходит ни единая труба и располагается он на чердаке.
Та сгорела. А эта, несанкционированно скопированная, сохранилась. Дорогого же она теперь стоит. И главное, покупателя искать не надо. Вот он, покупатель, — на этих страницах, сумрачно глядит с фотографий. Этот не поскупится. Этот даст полную цену. Только попроси.
Уж не для этих ли целей дублировал архивы ученик Сан Саныча? Не для создания ли предпосылок семейного финансово-материального благополучия поколений эдак на сто вперед? Но почему тогда не сторговался?
Или он преследовал какие-то политические цели?
В любом случае он высунулся. Ведь узнали же как-то преступники о существовании дубль-архива. Значит, где-то проговорился…
Сейчас гадать бессмысленно. Сейчас надо думать, что с этим делать.
Времени прочитывать весь архив у Сан Саныча не было, да и не интересны ему были чужие тайны. Он не прачка, которой по должности положено перетряхивать да перестирывать не принадлежащее ей грязное белье. Много знаешь — грустно живешь. И мало.
И тех немногих сведений о не сходящих с экрана телевизора политических деятелях, с которыми он успел ознакомиться, хватало с избытком, чтобы потерять веру в человеческую порядочность.
Сан Саныч выключил компьютер.
— Как успехи на игровом фронте? — поинтересовался подошедший Степанов.
— Нормальные успехи. Деваха получилась замечательная. Роскошная деваха. Такие формы, что чуть из экрана не вываливаются. Одну деталь, правда, я куда надо пристроить так и не смог, ну да она мне по моему возрасту и без надобности. Мне уже процесс важен, а не результат. А у тебя что?
— Все в порядке. Работает приемник. И работал. Вы просто батарейки наоборот вставили.
— Надо же! Я думал, мне электронщик требуется, а выходит, окулист. Плюс от минуса не отличил! Не там поломку искал.
— Я приемник почистил, новые элементы вставил, так что теперь месяца два проблем не будет.
— Вот это славно. Вот за это спасибо. Если еще что сломается или новую игрушку какую-нибудь добуду — сразу к тебе. Не прогонишь?
— Что вы, Сан Саныч. В любое время!
— Вот и славно.
Глава 4
Первые результаты появились через неделю.
— Алло, Саныч? Тут такое дело, гости ко мне приезжали. Из Тамбова. Те, которых я ждал. День побыли и съехали. Я с ними даже толком не пообщался. Торопились очень. А так больше никаких новостей. Нормальная скучно-пенсионерская жизнь. От завтрака до ужина.
— Так, может, разнообразим жизнь? Может, встретимся, пообщаемся. Мне вот новые городошные биты привезли. Покажу.
— Ну да, я все забываю, что вхожу в команду кидал-пескосыпов… Биту, говоришь? Биту обязательно! Бита — это первое дело. Это даже интересней ишиаса. Где встретимся, тренер?
— Давай в сквере возле кинотеатра через час.
— Согласен. Палки принести не забудь… Через час ветераны городошного спорта с неподдельным интересом крутили в руках обитую вкруговую полосами металла биту, восхищенно прицокивая языками.
— Ай бита! Ну и бита! Прибить бы кого этой битой.
— Ты сильно-то не резвись, — притормаживал Сан Саныч.
— Я же по делу. Я же про биту! Исключительная бита! Прямая. Круглая. Деревянная.
— О деле давай, клоун.
— А дело у нас одно — городошное. Палки ставить, палки бросать.
— Тьфу на тебя.
— Ладно, тренер. Расслабься. А то желчь разольется.
В общем, съехал я два дня назад к старинным приятелям в славный город Ярославль. Родственников, естественно, с собой прихватил. Сборы-проводы развел, разве только духовой оркестр не приглашал. Всем соседям наказал за дверью присматривать, газеты из почтового ящика вынимать. Со всеми сослуживцами по телефону попрощался. Короче, известил о своем отбытии полгорода.
При уходе на входную и наружные двери поставил меточки. Самые примитивные — мелкий сор придвинул, согнутые пополам волоски в щель косяка всунул, в замочную скважину крупинку мела втолкнул. А еще дня за три до того домочадцам запретил уборкой заниматься. Ну чтобы погуще пыли было.
Отбыл, значит. Ярославль мне понравился. Особенно архитектурные ансамбли второй половины девятнадцатого века. И люди понравились. Душевные люди ярославцы…
— Архитектура, говоришь? И люди?
— И люди.
— Зануда ты, Семен. Причем редкостная. Всю жизнь нервы трепал и теперь туда же.
— А если кому неинтересно меня слушать, так я могу и замолчать. Или вот о городках поговорить. К примеру, вот об этой бите…
— Ладно. Валяй. Изгаляйся. На твоей улице праздник.
— Ну так продолжаю. Ярославль мне понравился. Но еще больше понравилась дверь собственной квартиры, когда я вернулся. Мел в замочной скважине был растерт в пыль. То есть кто-то лазил в нее ключом или чем-то подобным. Допустим, это могли баловаться подростки — подумал я, но как же тогда замеченная мною грязь на полу по другую сторону двери? Я когда уходил, дверь нарочно широко не открывал — протискивался в узкую щелку. В такую же щелку и возвращался. А контрольные соринки на два десятка сантиметров дальше сдвинуты были. То есть дверь открывалась шире, чем растворял ее я. То есть кто-то без меня гостил в моей квартире!