— Конечно. Особенно когда они сидят в трамваях, где я стою.

— Ха-ха-ха. Мне кажется, мы найдем с вами общий язык.

— Хотелось бы надеяться.

— Как вы понимаете, нас интересует та вещь, которая попала к вам от вашего бывшего сослуживца. Заметьте — чужая вещь.

— Вещь-то, может, и чужая, а вот заключенная в ней информация — достояние общенациональное. Как памятник архитектуры десятого века. Прятать такое от всеобщего обозрения — не уважать собственный народ. Шедевры общенационального масштаба должны принадлежать всем. Неважно, будь то архитектура, живопись или многотомный труд на тему политической этики.

— Я все понял. Сколько?

— Что сколько?

— Сколько стоит ваш памятник архитектуры?

— Оптом или в розницу? Вас что интересует — все документы или только относящиеся лично к вам?

— Вы зря пытаетесь вывести меня из себя. Я политик, а не рядовой боевик, с коими вам до сего дня приходилось иметь дело. У меня крепкие нервы. Я могу говорить об одном и том же, не повышая голоса, тридцать часов кряду, даже если при этом мне плюют в физиономию. Я могу говорить даже не утираясь, если этого требуют интересы дела. Не отвлекайтесь на пустяки. Назначайте цену. И помните, то, что сегодня возобладала моя точка зрения — о тихом, полюбовном завершении дела, еще не значит, что завтра не возьмет верх другая.

— Я не буду торговаться.

— Будете. У вас нет другого выхода. Вы абсолютный монополист товара, который на рынке пользуется особым спросом. Вас не оставят в покое, даже если от вас отступимся мы. Вы обречены на бесконечную торговлю. Лучше продаться нам, чем кому-то другому. Безопасней продаться раньше, чем позже. Мы дадим хорошую цену.

— Я не буду торговаться.

— Вы обижены?

— Можете считать так. Я не буду торговаться до возвращения ситуации на исходные позиции.

— ???

— Ремонт квартиры — раз. Ремонт дачи — два. Единовременная компенсация семье моего трагически погибшего сослуживца — три.

— Может, лучше деньгами? Для экономии времени.

— Лучше ремонтом. Строить должен тот, кто ломает. Это в высшей степени справедливо. И не пытайтесь экономить, оценивая мою жизнь в один пистолетный патрон. Помните, скупой платит дважды — причем во втором случае сроком. Моя безвременная кончина вам не поможет. Как вы смогли убедиться, дорогой вашему сердцу предмет хранится не у меня дома. Он хранится в совсем другом месте и после моей преждевременной кончины неизбежно выплывет наружу. Так что лучше заплатить деньгами, чем годами жизни за очень колючей проволокой.

— Хорошо. Согласен. И насчет компенсации. И насчет ремонта.

— Евроремонта. Я обещал соседке по даче и приходящему участковому евроремонт. Слово не воробей. Я не могу отказываться от своих слов.

— Все-таки ты наглец.

Словесные реверансы кончились. Началась деловая торговля.

— Наглец тот, кто без спросу вламывается в чужой дом и взламывает этот дом.

Депутат поднял трубку правительственного телефона.

— Слушай, Петро, отряди завтра четыре полные бригады строителей и технику на ремонт квартиры и дачи. Адрес я подскажу позже. И не жмись, не экономь на спичках. Мне эти объекты сейчас важнее, чем достройка собственного коттеджа. В семь работа должна кипеть, как яйца полгода воздерживавшегося матроса. Уяснил? Все. До связи. Ты этого хотел?

— Вы меня не поняли. Я сказал, что ремонтировать должны те, кто ломал. Те же самые. Те же!

— Да ты что! Они же, кроме пистолетов и бабских титек, ничего в руках держать не умеют.

— Это меня не касается. И учтите, я знаю, что такое евроремонт. Я знаю, что такое качество. Я бывал за границей, и туфту я не приму. Мне перед участковым будет стыдно.

— Для положительного решения вопроса ремонта будет достаточно?

— Ремонта будет достаточно для объявления торгов. Не более.

— Ох, Полковник, смотри не ошибись.

— Полковники не ошибаются. Полковники ошибаются только перед генералами. До свидания. Жду ремонтников завтра к восьми. В девять начинаю нервничать. В десять искать покупателя на имеющуюся в моем распоряжении информацию. Того, кто понимает толк в евро-ремонте. Я не могу ждать. Я не могу жить в таких нечеловеческих условиях. Я старый, больной пенсионер. Мне нужен комфорт.

В восемь часов перед дверью Сан Саныча стояла бригада давешних липовых сантехников. В полном составе.

— Ну, чего делать-то? — мрачно спросил бригадир, исподлобья оглядывая свою недавнюю жертву.

— Для начала поздороваться. Вежливо.

— Ну.

— Да не ну, а «с добрым вас утром, Александр Александрович». Я же ваш работодатель. Меня любить надо. А вы мычите, как некормленые бычки. Итак, допустим, я открыл дверь…

— Доброе. Утро. Александр. Александрович, — вразнобой прогудели ремонтники.

— Громче. В вашем приветствии должен ощущаться молодой задор и радость жизни. Примерно как у новобранцев, приветствующих ротного старшину. Ну-ка, разберитесь по росту, подберите носочки. И еще раз. С бодростью в голосе.