– Я должен идти.

Обиженно распахнув глаза, Энн вскочила со ствола и уставилась в спину Сая. Даже не оборачивается! Она поспешно выкрикнула:

– Или что, Сай?!

– Или погибну! – откликнулся друг, и вскоре его фигура исчезла за корявыми палками саксаула.

В полном недоумении Энн шлёпнулась обратно на ствол. А потом в очередной раз доказала сама себе, что не очень-то подходит своему миру, громко заявив вслух:

– Вот же ж хрень!

А на следующий день Сай исчез.

В угрюмой задумчивости Энни брела домой. Солнце поднялось в самый зенит и оттуда интенсивно пекло ей макушку. От парникового эффекта под чепцом волосы наверняка вымахают на целый фут и заплодоносят помидорами.

Думы у Энн были напряжённые. Есть лишь одна достойная причина для того, чтобы спрашивать у порядочной девушки, в какой она живёт оболочке. Взрослые оболочку меняют только ради вступления в законный брак, чтоб не мыкаться врозь с супругом, каждый в своём мире. Ну или ради детей. Ну или законченные чудаки. А она уже взрослая, аж семнадцать с хвостиком, и вовсе не чудачка.

То есть Сай почти наверняка – да что там, точно! – собирался сделать ей предложение. Ага: «сейчас я не могу сказать всего», но при этом «я готов перевернуть свою жизнь». С ума сойти, как здорово-то!

Но почему же не сейчас-то?

Наверное, из-за кредитов. Знает, бедненький, что жить им будет не на что, вот и не может решиться. Эх, была бы у неё хоть ферма, что ли… Энн стиснула кулачки и даже топнула ногой с досады, вызвав на дороге небольшое пыльное извержение: ну почему, почему она оказалась на этом треклятом Западе, в этой треклятой прерии, где порядочная девушка никак, просто никак не может заработать себе на жизнь?!

Между тем объяснить почему было очень просто.

Энни появилась на свет в столь любимой её матушкой викторианской Англии. Когда пришла пора заняться талантами девочки, оболочку было решено не менять: пусть подольше побудет с родителями, которые, кстати говоря, души не чаяли в своей малютке. Викторианская оболочка как раз входит в число разрешённых для воспитания подростков: возможности для обучения в ней более чем удовлетворительные. С доисторическим, к примеру, миром такое бы не прошло.

Энн занималась не слишком прилежно, но с огоньком. Наставница упрямо твердила, что ей вполне по силам пройти курс предметов, позволяющий овладеть какой-нибудь приличной профессией. Однако отец Энн был человеком весьма и весьма обеспеченным, так что не было ровным счётом никаких оснований предполагать, что когда-либо во взрослой жизни юной леди потребуется зарабатывать себе на хлеб собственным трудом.

В положенный срок правительство выслало на имя Энни стандартные тесты, она держала экзамен, в результате чего девушке были рекомендованы несколько оболочек на выбор. Конечно, на рекомендации можно было начхать: Энн предстояло вступать во взрослую жизнь, и решать было ей – выбирай хоть цивилизацию майя, хоть вселенную трансформеров, хоть алеутское стойбище, хоть киберпанк образца 1990-х.

Матушка Энн втайне надеялась, что доченька останется с ней, в столь милом сердцу миссис Хэймен викторианстве. Но викторианство к тому времени уже трещало на бойкой Энн по всем швам, как ученическое платьице. Ей было в нём тесно. Ей грезились скачки по безбрежной прерии, битвы с кровожадными индейцами, ночёвки под открытым небом у костра… То бишь малютка Энни мечтала о приключениях, а единственное приключение, которое грозило перепасть викторианской девушке за всю её разнесчастную жизнь, – это замужество.

(К слову, перспективы последнего с определённого момента вызывали у миссис Хэймен некоторую тревогу, и она неустанно напоминала дочке, что к нежным фиалковым глазам и курносому носику совершенно не идут баранье упрямство и зловредное неприятие компромиссов. Но эта молодёжь сегодня никого не слушает, кроме своих дурацких блогеров.)

Итак, Энн выбрала Дикий Запад. В списке рекомендованных эта оболочка числилась, даже исторический период более-менее совпадал с родительским. Матушка повздыхала, а отец, человек взглядов самых либеральных, с лёгким сердцем выложил требуемую сумму.

А дальше приключилось нечто крайне огорчительное.

– Доброго здравия, мисс Энн! Прекр-расная погодка, согласны?

Энн споткнулась, вынырнула из тёмного омута воспоминаний и заозиралась. Навстречу вальяжно шёл Джим Бейкер, да ещё шляпу перед ней приподнял этак насмешливо, поди ж ты, перед обедом уже накачался.

– Что, упорхнул ваш сердечный дружок? Вот ведь досада…

Энн вспыхнула и, гордо задрав подбородок, прошествовала мимо. Не обращать же внимание на всякую пьянь. У неё своих забот полон рот.