— Дружище, я и не думал, что на сходняках банкиров бывает настолько интересно.

И, наплевав на весь цвет экономического сообщества, вернулся в закуток с прессой. Дядюшка Юм, чуть помедлив, с невозмутимым видом двинулся следом. Наглый человек сидел на диванчике, дерзко закинув ноги на журнальный столик, и с ленцой пролистывал газету, в то время как уважаемые банкиры безрезультатно пытались растащить, бьющих друг другу лица, эльфа и кобольда.

— Не круто ли мы с ними? — сильно смущаясь, спросил у делового партнера лепрекон.

— В самый раз, — перелистнул страницу Олег, и зал взвыл.

У кобольда оказалось больше сил и в какой-то момент наглец-эльф после очередного удара осыпался прахом. «Великий и ужасный» щелкнул пальцами и все «восковые фигуры» разом обрели собственную волю. Кобольд, схватившись за лицо, рухнул за задницу, а госпожа Леран наконец сумела захлопнуть свой ротик.

Чуть погодя, когда благородные банкиры отошли от первого шока, в закуток к «ужасному» зашла делегация из пяти разумных, в числе коих были ранее не знакомая близко орчанка Леран и докладчик гном, Грэм. Разговор не задался как-то сразу. Банкиры кулаки не распускали, но тон их был жесток и ультимативен. «Ужасному» высказали все и за все. От него категорично принялись требовать разное: оттого, чтоб разорвать соглашение с вольным городом Риган, до подписания каких-то основополагающих документов и допуску в святая святых — хранилище своего банка для полной ревизии материальных ценностей.

Как наш герой узнал чуть позже, большая часть требований возникла в рамках жесткой конкуренции между самими банками, а остальная же часть просто произрастала из самой обыкновенной зависти. Ну не могли банкиры прогнуть под себя правила функционирования банка в жесткой информационной системе чужих, а вот Олег Бендер — смог. Первым делом банкиры самым наглым образом затребовали закрытия коммерческого учреждения по адресу: город Риган, улица Гномьего пролетариата, дом 2. На вопрос «А с хрена ли?» «ужасному» под нос сунули соглашение с Имперским Монетным Двором, по которому он — Монетный Двор, наставительно рекомендовал не работать со свободными городами и поселениями, отринувшими политические и экономические цели его Императорского Величества Ауна. По сути, для открытия очередного филиала нужно было отписаться в имперское казначейство, назначить встречу с казначеем и, после, вежливо поинтересоваться, разумеется, за взятку, «а можно ли мне открыть отделение вот в этом городе». Если подарок был весомым, казначей мог и разрешить или же, напротив, не рекомендовать открывать отделение. Запрещать Имперский Монетный Двор ничего не мог, но эта, без сомнения, славная организация могла значительно усложнить жизнь любому банку. Ибо он мог «рекомендовать», что выражалось, в первую очередь, в работе банковских артефактов. Олегу Евгеньевичу все разжевали, словно ребенку, однако, все равно понятно не было, чего нужно бояться.

— Вы один из сильнейших держателей капитала этого мира. В ваших руках власть и деньги! — пылко продекламировала рыжеволосая орчанка, — Вы должны осознавать свою ответственность.

Проклятый богами человек скинул со стола ноги, встал и, посмотрев в глаза Леран, безразличным голосом произнес:

— Я презираю власть и деньги, — а после добавил только для Юма, — Дружище, нам нет больше смысла общаться с этими существами. Пойдем отсюда.

— Ты пожалеешь, — на прощание выдала госпожа Леран, — Мы устроим твоему банку такой кризис ликвидности, какого в этом мире еще не было.

Возвращались участники экономического форума под большим впечатлением. Юм всю дорогу к порталу стрелял непонимающими взглядами в сторону своего делового партнера, не решаясь что-то спросить вслух. Рома и Генка довольно обсуждали время, которое, как оказалось, в отличие от Олега они провели весело. Рубин встретил несколько знакомых хаев и даже мило поболтал о прошлых делишках. Его даже пытались завербовать, предлагая довольно неплохие деньги.

— Ну, и какого ты отказался? — явно забавляясь поинтересовался джинн.

— Деньги еще не все в этой жизни, — холодно ответил Роман Сергеевич, — Некоторые даже с кучей денег ничего из себя не представляют.

— Да уж, — с какими-то нотками то ли сожаления, то ли разочарования, согласился дядюшка Юм, — Олег там на собрании нечто подобное заявил.

— Да? — проявил живой интерес Татарин, — И чего же наш «чудо-мальчик» ляпнул?

— Дословно он заявил «я презираю власть и деньги», — как-то расстроено признался банкир, — А, ведь он сам есть и власть, и деньги в Эленсии. Мой племянник должен стать полноценным хозяином тех земель. И как мне теперь ко всему этому относиться?

Джинн довольно рассмеялся:

— Олежка, неужели ты меня пытался процитировать? — отсмеявшись, довольно поинтересовался Татарин.

— Ага, — не менее довольно подтвердил Олег, — Правда, цитата была неполной.

— Юм, не забивай себе голову фигней, — Татарин разом переместился ближе к идущим чуть впереди банкирам, — Полностью эта фраза звучала так: «Я презираю власть и деньги, когда они в чужих руках».

— А, м… — Юм аж подвис на мгновение, оценивая полный смысл фразы, затем, совладав с мыслями, лепрекон добавил, — Это полностью меняет весь смысл сказанного.

— Ага, — односложно подтвердил Олег, даже не сбавляя шага.

— Олежка, а мы вообще куда идем?

— Я к Митричу собирался, — ответил «ужасный», — Хотел пообщаться с ним. Так сказать, кофейку попить. Если у вас имеются свои планы, то занимайтесь планами, никого насильно тащить с собой не стану.

— Я с тобой, — Роман Сергеевич за время прибывания в гостеприимном городке так ни разу не убрал свою легендарную зубочистку с глаз долой, вот и сейчас он брел чуть позади с закинутым на плечо деревянным мечом.