– Получена команда «идти к чёрту»? – уточнил Помощник.

– Именно, – ухмыльнулся я.

– Команда не распознана, – ответил он, и мне показалось, что я услышал в его голосе нотки обиды. Или мне хочется в это верить.

– Помощник, что будет, если я вскрою другие капсулы?

– Нарушение протокола «Ковчег» ведёт к расторжению договора с мистером Н.

– Кто такой мистер Н.? И что за договор?

– Договор с мистером Н. – это всё, что у вас осталось, номер три.

– Чушь какая-то… – нахмурился я.

Хоть угроза расторжения договора с каким-то незнакомым мужиком казалась абсурдом, нарываться на неприятности мне уж точно не хотелось. Если быть честным, мне вообще ничего не хотелось. Интересно, так было всегда? В любом случае, я поспешил убраться из отсека и вернуться в уже ставшую привычной комнату с креслами, шкафчиками, полными сухого пайка, и звёздами за окном.

Остаток дня я проспал. Странные звуки снова ненадолго появлялись в голове, но я начал к ним понемногу привыкать.

День 4.

Спал, ел, справлял нужду, смотрел на звёзды.

До этого дня все мои действия казались мне естественными, но сейчас чего-то будто не достаёт. Мне стало не так просто смотреть в одну точку или спать по шестнадцать часов. Как будто… что-то меняется во мне?

Однако в этот раз скучать мне не пришлось. Я услышал нечто странное. Поначалу я списал это на те звуки, что мерещились мне ранее. Но это совсем не было на них похоже: в этом шуме не было никакой мелодичности, и я готов был поклясться, что он доносится из отсека А. Того самого, где я очнулся и чуть сразу же не отдал концы. Я допускал мысль, что Помощник просто решил так подшутить или заманить меня обратно в капсулу, но звуки не прекращались, и, собрав волю в кулак, я решился сходить проверить, в чём дело.

Оказавшись в отсеке я прислушался. Звук исходил из капсулы номер два. Казалось, что кто-то бьётся в металлические стенки изнутри, прямо как я пару дней назад. Я никак не мог поверить в происходящее и растерянно подошёл к капсуле, надеясь убедиться, что мне показалось. Но всё оказалось намного хуже, чем я предполагал: как только я приблизился к ней, изнутри донёсся такой душераздирающий стон, что у меня внутри всё похододело.

На крышке капсулы не оказалось никаких кнопок: лишь датчики жизненных показателей. Пульс скакал как бешеный: я не знал, сколько именно должны показывать цифры, но скорость, с которой они менялись, ужасала.

– Помощник, открой капсулу! – прокричал я.

– Открытие капсулы сохранения является нарушением протокола «Ковчег».

Мысленно выругавшись, я попытался поддеть крышку пальцами, но она прилегала так плотно, словно была единым целым с капсулой. Зато я умудрился сорвать половину ногтя, и кончик моего пальца окрасился в красный цвет.

– Обнаружены следы повреждений. Члену экипажа требуется медицинская помощь?

– Да! – выпалил я, и меня осенило, – члену экипажа номер два нужна помощь! Открой капсулу!

– Если бодрствующему члену экипажа требуется медицинская помощь, пройдите в отсек М…

– Открой хренову капсулу!

– Открываю капсулу номер два.

После этих слов я услышал уже знакомый щелчок, и воздух с шипением проник под крышку, растворяя желеобразную массу. Девушка, лежавшая внутри, широко распахнула глаза и принялась хвататься за горло. Я помог ей подняться, и пленница зашлась глубоким грудным кашлем. Она тряслась всем телом, а из глаз лились слёзы. Но это были не слёзы удушья: я был готов поспорить, что она до смерти напугана. Наконец, она повернула голову и увидела меня. Она была достаточно красива, даже несмотря на гримасу ужаса. Светлые, почти белые волосы, растрепались и спадали на узкое лицо с острыми тонкими чертами. Большие серые глаза ошарашенно бегали из стороны в сторону, пока наконец не остановились на мне. Секунду мы смотрели друг другу в глаза, после чего девушка резко заключила меня в объятия, повиснув на мне всем телом. Я рефлекторно прижал её к себе, надеясь таким образом привести в чувства. Её дрожь передалась и мне, и приходилось приложить усилие, чтобы устоять на ногах. Как вдруг меня будто пронзил разряд тока: она была тёплой. Конечно, это можно было понять и по датчикам на её капсуле, но сейчас я буквально ощущал её тепло каждой клеточкой кожи. Это было ни с чем не сравнимое ощущение: оно наполняло меня неведомой силой, которая будоражила, будила во мне что-то… в голове как будто стало на тысячу мыслей больше, и каждая из них норовила прорваться на передний план. Я слегка отстранился, взглянув на девушку и вдруг вспомнил:

Меня зовут Йен.

День 5.

Я почти не спал. Номер два уснула уже через час после того, как я вызволил её из капсулы. Она не задавала вопросов, не смотрела в глаза, да и в целом была похожа скорее на движущуюся куклу, чем на человека. Мне удалось немного успокоить её дрожь: оказалось, в общем отсеке есть тёплые одеяла. Я хотел предложить ей поесть, но, как я и говорил, она вырубилась раньше, чем я успел что-то понять. Впрочем, в первые пару дней со мной происходило то же самое, и я решил её не беспокоить.

А вот ко мне сон упорно не шёл. И на то были свои причины.

– Помощник! Почему ты не сказал мне, что у меня есть имя?! – я кричал на светящийся экран громким шёпотом, стараясь не разбудить новую соседку, но всеми силами дать понять компьютеру, что его секреты уже сидят у меня в печёнках.

– Информация о членах экипажа защищена до момента прибытия в пункт назначения.

– Но это моё имя! Никто не имеет права скрывать от человека его имя!

– Вы заключили договор с мистером Н., номер три. Ваше имя попадает в категорию «информация о членах экипажа» и должно быть засекречено до прибытия в пункт назначения.