— Будет, — Вундергай помахал малышу рукой.

Возле старой орешины, которая раньше отделяла группу обреченных на слом частных домишек от нового массива, он приостановился. Теперь от тех домишек не осталось и следа. Их место занял трехэтажный дом быта и автостоянка. Еще совсем недавно отсюда раздавалось мычание коров и петушиный крик, а махаллинские мальчишки ватагой гоняли мяч в одни ворота.

Вундергай постоял с минуту, издалека разглядывая витрины, оторвал с ветки орешины атласный лист и, погладив его ладонью, положил в карман кителя. Он оглянулся, затем пошел дальше. Неожиданно сзади на него упало что-то громадное, тяжелое, рычащее и зажало в железные тиски. Так в непроходимых джунглях может наброситься из засады орангутанг или горилла. Однако рефлекс бывшего пограничника сработал мгновенно.

Вундергай сжался, резко пригнулся к земле, перебросив противника через себя. Раздалось: «Ух ты», — что-то грузное, подминая живую изгородь, с треском повалилось рядом. Вундергай быстро выпрямился, глянул перед собой, намереваясь скрутить наглеца и оттащить куда следует. Но тут он растерянно развел руками и произнес: «Бабашкин, друг мой! Ты, что ли?! Ну, диверсант-налетчик, на своих кидаешься!»

— Проверка реакции. Твоя бабка такую рекламу тебе сделала. Мы всем отрядом перечитывали письмо от твоего командира, — сказал Бабашкин, морщась от боли. Видно, сильно поцарапал спину подстриженными кустами.

— Я же мог тебе шею свернуть, — с укором сказал Вундергай.

— А я тебе переломить хребет, — ответил Бабашкин, поправляя на себе красную майку. — У меня первый юношеский разряд по борьбе.

Вундергай крепко обнял друга.

— Ну, Бабашкин, не узнаю тебя. Здоров как бык, — отступив на шаг, Вундергай с восхищением оглядел друга. — Приземистый, косая сажень в плечах, нашпигованный стальными мускулами. Хорош мальчик, не придерешься.

Они еще раз обнялись.

— Совсем вернулся или опять на побывку? — спросил Бабашкин.

— Почему на побывку? — не понял Вундергай. — Как положено — после окончания службы.

— А чего же форму не снял, товарищ сержант?

Вундергай улыбнулся:

— Жаль расставаться. Мне в ней там везло.

Бабашкин заулыбался:

— Скажи уж честно, хочешь похвастать знаками отличия. На штатской форме они не так будут смотреться.

— Так точно, — весело согласился Вундергай.

— А то девочки не будут любить.

— Будут.

— Это почему же?

— Что касается любви и дружбы с девочками, то здесь, Бабашкин, главное не форма, а содержание. Учти, дорогой, девчонок интересуют умные и сильные ребята.

— А некоторых кривляк интересуют пижоны с валютой! Это же факт?!

— Таких не стоит принимать всерьез, Бабашкин.

— А если приходится?

— Тогда терпи неприятности.

— Я благодаря одной такой «неприятности» стал перворазрядником и победителем городской олимпиады школьников. Теперь в школу, на стадион, в кино и десерт-холл она ходит только со мной. Мы вместе пьем клубничный сок и слушаем музыку.

— Постой, Бабашкин, уж не влюбился ли ты в мое отсутствие?

— Не знаю, как это называется, но мне с ней интересно.

— Симпатичная?

— Ага, сумасшедшая.

— Оказывается нельзя мне оставлять тебя надолго одного, — шутливо сказал Вундергай. — Того и гляди женишься.

— Не волнуйся, она не выйдет за меня, пока я не стану чемпионом страны.

— Ух ты, ну и подружка у тебя. С претензиями! Ты уж извини меня, Бабашкин, насчет «вертихвостки».

— Ты же не ее имел в виду, а вообще. Я так и понял.

— И правильно понял. Честно говоря, скучал по тебе, часто вспоминал.

— А я про тебя каждый день думаю, — просто сказал Бабашкин, глянув прямо в глаза другу.

— Какие новости на родном участке?

— Я веду секцию вольной борьбы. С малышней занимаюсь… Заканчиваем строительство зимнего бассейна. Нашего инспектора Али, ты, наверное, уже знаешь, перевели в угрозыск. И последнее — твоя красавица стала инструктором комсомола…

— О ком это ты? — спросил Вундергай, хотя уже догадался, что речь идет о Хадиче.

— Не притворяйся, — язвительно усмехнулся Бабашкин и вдруг приглушенно добавил: — Да вот она, очень кстати, по твоим следам… Пусть она не вертихвостка, но я с такой бы не стал подписывать договор о любви и дружбе даже под дулом пистолета… У нее, кроме мероприятий, ни черта в башке. Не девушка, а робот какой-то. Сейчас она тебе сделает предложение по поводу своего какого нибудь гениального соображения… Еще встретимся вечерком. Я к тебе, заскочу. Желаю приятных минут.

Бабашкин исчез. А Вундергай замер, не отрывая глаз от приближающейся к нему одноклассницы — несравненной Хадичи.

Кажется, Хадича не сразу заметила Вундергая. Стройная, красивая, в бело-голубой форме с эмблемой международного фестиваля на блузке, — ее можно было принять за гимнастку. Она была погружена в свои мысли и прошла бы мимо Вундергая, не обратив на него внимания. Вундергай отступил к живой изгороди. В форме пограничника не сразу можно было разглядеть его на фоне зеленых зарослей. В тот момент, когда Хадича прошествовала мимо, Вундергай деликатно взял ее за руку и, сам не зная от чего, произнес нарочито хрипловатым шепотом: