Прошла растянувшаяся как резина секунда. Лунный маг вскочил на опустившего шею дракона. Момент был упущен. Вольно или невольно, но я расплатилась по счету. И не узнавая себя, грязно выругалась:

— Шклискин пирканжак!

Лишь потом я вспомнила, что здесь дети и звери, но извиниться не успела — дракон взлетел и, раскинув крылья, будто завис прямо над нами. А Лунатик, прицелившись по нам взглядом, поднял обе руки.

Гоша бросился к Гале и сжал ее в объятиях. Я схватила ежика и завопила:

— Болтун! Мочи дракона!!!

Еж начал сжиматься в клубок, но лунный маг оказался быстрее. Он метнул сразу с двух рук по яркой шипящей молнии в каждую из наших пар. И мир тут же померк.

Умирать оказалось совсем не больно. Осознав это, я подумала, что напрасно боялась смерти — что же в ней страшного? Ну, темно и темно, зато тепло и даже уютно. Только что-то щекочет в носу. Я громко чихнула и распахнула глаза. И тут же снова зажмурилась от яркого солнечного света. Осторожно приоткрыла один глаз и увидела, что лежу на земле, а в нос мне попала травинка.

— Фыр-фыр-фыр! — послышалось рядом.

— Выражайся яснее, — не поворачивая головы, попросила я. — Ты ведь теперь много слов знаешь.

— Фыр, — ответил на это ежик.

И тут я наконец подскочила: Болтун тоже жив! Значит, он все-таки успел подбить дракона!

Да, ежик — живой и невредимый — сидел у моих ног. Точнее, не сидел, а вертелся на месте, прислушиваясь к чему-то и принюхиваясь. Наверное, еще и присматриваясь, хотя ему из-за травы и густого черничника трудно было что-то разглядеть. Зато разглядела я. И снова опустилась на землю — ноги отказались держать… Потому что я не увидела ни скал, ни дракона с лунным магом, ни моего любимого Гошеньку с его ненастоящей сестренкой. Вокруг был лес, в котором росли березы, ели и осины. Мы с Болтуном перенеслись на родную складку. Мы были дома!

Казалось бы, я должна была пуститься в пляс, но я разревелась. Потому что поняла: мерзкий Лунатик сдержал свое слово. Он дал магию перемещения одному из нас — а именно той, кого назвал смазливой рыженькой ведьмочкой. И я каким-то образом, скорее всего на уровне подсознания от страха смерти, умудрилась эту магию использовать — для спасения себя любимой. Хорошо еще, что ежик был у меня на руках, спасла заодно и его. А вот Гоша с Галчонком… Они наверняка погибли.

И я заревела еще безнадежней и громче. Болтун стал тыкаться носиком в мои опять босые ноги, пытаясь, видимо, утешить, но я рыдала и рыдала, не в силах остановиться. Но потом мне стало казаться, что тычется в меня уже не носик, а несколько. Продолжая громко всхлипывать, я с трудом разлепила глаза и увидела рядом с собой не только Болтуна, но еще одного большого ежа и трех маленьких. Ежата тыкались в меня особенно активно — им это, видимо, казалось веселой игрой.

Увидев, что я смотрю на них, Болтун сказал:

— Фыр.

Я услышала в этом «фыре» много чего: и попытку меня утешить, и сожаление, и печаль, но также еще и надежду — известную истину, что жизнь все равно продолжается, а значит надо жить. Теперь я уже догадалась, что рядом с ним стоял не просто какой-то еж, а его ежиха, а трое малышей были их детьми. Что ж, я искренне порадовалась за Болтуна. Спросила лишь:

— А по-человечески говорить ты здесь не можешь?

— Фыр, — с сожалением выдохнул ежик.

— Ладно, — сказала я. — Спасибо тебе за все, мой хороший. Бегите домой. За меня не переживай, буду жить дальше. И стану иногда приходить сюда, по крайней мере до зимы, так что еще увидимся.

Я опять поднялась на ноги, помахала убегающим ежикам и собралась было тоже пойти домой, но мозги мои прояснились к тому времени достаточно, чтобы осознать: в таком виде я дальше первых городских зданий не уйду: люди вызовут полицию или санитаров, а скорее — всех сразу, включая, возможно, и спасателей. От меня. Потому что, разумеется, я была не только босой, но и голой — при перемещениях между складками одежда и обувь оставалась в точке отправления. Тут я задумалась вдруг — не особо уместно, но мысли моего разрешения не спрашивали. Я поняла, что в мою сказку о лунном маге закралась ошибка. Ведь там у меня Лунатик перемещался с Луны и на Луну в одежде. И королеву дракон принес тоже не голой. Интересно, я случайно ошиблась, или ведьминское чутье подсказало мне, что это не ошибка? Возможно, драконы перемещаются каким-то иным способом, при котором одежда не теряется.

Но какое мне теперь было дело до драконов? Разумеется, если бы на этой складке водился даже один-единственный, я уже бы сейчас туда мчалась, чтобы попытаться вернуться назад, к любимому — хотя бы похоронить их с Галей обугленные косточки и порыдать над могилками. Вот только не водились у нас драконы. У нас даже ежики не разговаривали.

Оказалось, и колдовать я вот так, запросто, теперь не могла, хоть и чувствовала в себе способности, которых не было ранее. Но представила себя невидимой, чтобы кардинально скрыть наготу от чужих глаз, — и ничего у меня не вышло. Хотела наколдовать простенькое платьишко — может, успела бы добежать, пока оно не исчезнет, — тоже фигушки. Получается, способности магов и ведьм, их сверхъестественные силы действовали не сами по себе и где угодно, а лишь в тех мирах, на тех складках, в которых магия присутствовала в принципе, подобно тяготению или, например, атмосфере. Только подпитываясь ею, ведьмы могли колдовать, а маги магичить. Но с другой стороны, мой милый, славный, любимый Гошенька смог же выучить русский язык! Значит, и в наших условиях заключенная в хрундюке сила действовала. Возможно, не так чудодейственно, как в магическом мире, и не во всех проявлениях, но все-таки. Так может и у меня получится если не стать невидимой, то хотя бы отвести от себя людское внимание? Что ж, пока не попробую, не узнаю. И глубоко вздохнув, я зашагала по тропинке к городу.