Правда, несмотря на близость с огнём, я совсем ничего не понимал в пиротехнике. Не знал я и того, хватит ли пороха, чтобы пробить земляное препятствие, о толщине, которого я, кстати, тоже не имел никакого представления. Но всё же рискнуть стоило!

Я отвёл девочек в коридор подальше от двери, расстелил на полу свой плащ, чтобы не дать сырости свести на нет мою попытку, сделал пороховую дорожку, ведущую сквозь дверной проём, (порога там, к счастью не было, и нижний край двери на полтора пальца не доставал до пола), положил пороховницу в конце этой дорожки, у земляной стены, закрыл дверь, повернул в замке ключ и поджёг порох!

Маленький фонтанчик искр, сердито шипя, пробежал по расстеленному на полу плащу и скрылся под дверью. И ничего! Ничего не происходило на удивление долго, так, что я даже протянул руку, чтобы снова открыть дверь. Как хорошо, что я этого не сделал!

Грохот усиленный замкнутым пространством подземного хода, заставил всё вокруг подпрыгнуть, и поначалу мне показалось, что в коридоре рухнул потолок! Бесстрашные девицы в глубине коридора взвизгнули в один голос, и тут же явились ко мне в полном составе, с глазами круглыми от любопытства. Дрожащей рукой я отпер дверь… и в то же мгновение в глаза нам ударил такой яркий свет, что казалось, снаружи сияет не одно, а целых три солнца!

Земляной стены не было! Её снесло начисто! Воронкообразный проход вывел нас на склон холма, обращённый от монастыря, таким образом, что наше появление не могло быть оттуда замечено. Впрочем, это не имело значения, так-как нас ждали: как минимум, сотня тяжеловооружённых воинов в монашеском одеянии стояла у подножия холма, выстроившись полумесяцем. Судя по их лицам, они были скорее разозлены, чем напуганы взрывом! Я понял, что мы влипли окончательно.

Конечно! Кому же, как не монахам было известно, куда ведёт этот подземный ход, сооружённый, по-видимому, на тот случай если монастырь возьмут штурмом? Понятное дело, что дверь в склоне холма была заложена толстым слоем дёрна, который со временем пророс корнями и совершенно скрыл выход от посторонних глаз. Непонятно было, как нам теперь выбираться отсюда?

Намерения воинствующей братии были очевидны: никто не предлагал нам сдаться на милость победителя, с нами вообще не собирались разговаривать! Похоже, в нашем дьявольском происхождении сомнений не возникало, а способ, которым мы выбрались из подземного хода, только подтвердил это предположение. В нас уже целились из арбалетов. Оценив обстановку, я понял, что надежды выжить, практически нет никакой и остаётся только продать свои жизни подороже! Снова вытащив свою саблю и пистолет, я стал набирать в грудь побольше воздуха в надежде ошарашить противника огненным фонтаном. Правда, сейчас у меня врядли получилось бы так хорошо, как тогда в Амстердаме: одно дело сдуть с дороги десяток стражников, а другое атаковать стальную стену из щитов, которые держат в руках фанатики!

В этот момент в первые ряды противника ударил огненный шар! Он упал откуда-то сверху и шарахнул мощно, раскидав людей, как тряпичных кукол! От неожиданности я подавился и тоже выпустил шар! Он не был таким же мощным, но пришёлся, как раз в образованный первым взрывом пролом! Это окончательно смешало ряды противника, но бросать свой отряд в атаку я не собирался — силы всё ещё были не равны!

— За мной! — Крикнул я, что было силы, и ринулся вверх по склону!

Пираньи не стали спорить, они вообще похоже забыли, что недавно собирались разорвать меня на куски. Мы перевалили через вершину холма, ещё раз увидели монастырь во всей его красе, и бросились прочь вдоль реки, в надежде, что сумеем достичь своей галеры раньше, чем нас, настигнут преследователи, а над нами победно реял дракон в перьях попугая!

Нам повезло. Наверно монахи или вообще не стали гнаться за нами, или быстро поняли, что им не догнать свою легконогую жертву. Я имею в виду не себя. Добежав до галеры, я в буквальном смысле рухнул без сил и девушки втащили меня на борт в полуобморочном состоянии.

С горем пополам мы выбрались из тесного русла и снова оказались в гостеприимной бухте под защитой стены кустов, в которой правда зияла проделанная огнём прореха. Самым большим утешением было то, что мы снова находились под защитой своих пушек, способных обратить в бегство любое войско, закованное в какую угодно броню! Но в этой бочке мёда присутствовала изрядная ложка дёгтя — две девушки так и остались в проклятом монастыре, и что с ними стало, было совершенно неясно.

Интермеццо восемнадцатое

— спасательная вылазка; на войне, как на войне

— Я возвращаюсь! — Сказал я, когда дыхание соизволило навестить моё горящее горло.

— Я тоже! — Заявила Анхе.

— Нет, ты не можешь оставить галеру и команду! — Возразил Огнеплюй, который выглядел, как выжатый лимон.

— Ничего с ними не случится! Щетинка и Заноза справятся, а с нами пойдут Пчёлка и Моника. Я не могу оставить Клюкву и Кисточку в беде, ведь они может быть ещё живы!

Да, среди нашей команды не хватало именно Клюквы, с которой я накануне обошёлся, мягко говоря, резковато. Имя второй пираньи происходило от того, что на её ушах, остреньких от природы, росли самые настоящие кисточки из белой шерсти. Она очень гордилась этими кисточками и потому подрезала волосы короче всех остальных девушек, чтобы это украшение было лучше видно!

Теперь их приходилось спасать, причем, чем скорее мы начнём это делать, тем больше у нас шансов на успех, хотя я, честно говоря, не очень-то надеялся на благополучный исход. Но попробовать стоило! Именно тогда я в первый раз приладил вертлюжную пушку к доске, грубо отёсанной топором, получив, таким образом, примитивную, но могучую бомбарду, которую повесил на верёвочный ремень, перекинутый через голову.