Меня зовут Андрей Разгон, мне 47 лет, и я работаю в больнице № 1 провинциального города N-ска, являющейся «музеем доисторической медицины», – по оценке одного японского доктора, побывавшего у нас на экскурсии. У нас есть урологическое, травматологическое, хирургическое, реанимационное, гастроэнтерологическое, терапевтическое отделения, а также отделение медицинской реабилитации и лаборатория. По оснащённости и снабжению нам далеко до крупных многопрофильных стационаров, но, по большому счёту, мы справляемся имеющимся оборудованием: 2 рентген-аппарата, 3 УЗИ, 6 ИВЛ, ФГС, лабораторное и физиотерапевтическое оборудование, ЭКГ и так по мелочи. Если есть необходимость в высокотехнологичных исследованиях, мы направляем пациентов в другие стационары.

Ситуация с коронавирусом стала предметом обсуждения на утренних рапортах с начала 2020 года. В феврале – начале марта областной комитет здравоохранения стал планировать работу медучреждений в условиях эпидемии. Планировалось создание трёх эшелонов – первой пациентов с COVID-19 должна принимать инфекционная больница, вторыми – ещё три больницы, перепрофилированные под инфекционные, мы были в третьем эшелоне.

По мере нагнетания коронавирусной истерии количество перепрофилируемых больниц увеличивалось. К концу апреля их стало 16 на миллион городского населения и полтора миллиона жителей области.

В первых числах апреля мы выписали всех пациентов, полностью освободив 300 коек стационара. Реанимационные пациенты были переведены в больницы, которые продолжали работать в обычном режиме и не были перепрофилированы под инфекцию. Все остальные, в том числе тяжёлые лежачие, были отправлены домой.

Параллельно с выпиской начался ремонт. На каждом этаже четырёхэтажного здания стали делать санпропускники для перехода из чистой зоны в грязную (или наоборот). Каждый санпропускник – это анфилада из двух-трёх помещений, в первом медработник снимает защитный комбинезон, во втором моется, в третьем одевается в обычную одежду (или наоборот, снимает обычную одежду, одевает защитный комбинезон, проходит через следующую пустую комнату, из которой проходит уже в грязную зону). В санпропускниках хранятся СИЗы (средства индивидуальной защиты), дезинфектанты, на стенах развешаны инструкции, что в какой последовательности одевать и снимать, какими растворами обрабатываться, и так далее.

Для того, чтобы приспособить имеющиеся помещения под санпропускники, потребовалась некоторая перестройка – одни проходы замуровывались, другие пробивались в стенах, ломались одни перегородки и возводились другие.

Также, оборудовались помещения для нового рентген-аппарата и компьютерного томографа, монтировалась кислородная разводка. Каждую палату необходимо было обеспечить подачей кислорода на 2 пациентов (вместо 300 обычных больных больница должна принимать 150 инфекционных).

Сотрудники проходили онлайн-обучение по диагностике и лечению пациентов с COVID-19.

Удивительным образом в этот критический момент удалось преодолеть неизбежные трудности – проволочки с оплатой товаров и услуг, проблемы со строителями. К этим обычным проблемам добавились новые, связанные с коронавирусным психозом: дефицит необходимых материалов и запредельное повышение цен на них. Средства индивидуальной защиты, бактерицидные рециркуляторы, дезинфектанты, пульсоксиметры, бесконтактные термометры – цены на эти и другие необходимые товары выросли в 5–6 и более раз. Цена на обычную одноразовую маску выросла на 1000 %!!!

Маски мы шили сами, например, из марли. Потом больница заказала в ателье по 4 маски на каждого сотрудника.

Ближе к концу апреля главного врача стали одолевать руководители комитета здравоохранения: когда вы откроетесь как инфекционная больница и начнёте принимать пациентов с ковидом? При том, что они инспектировали строительные мероприятия, знали положение дел, но это не мешало им долбить главного звонками: когда?! когда?! когда?! Могли позвонить в любое время дня и ночи, и он терпеливо объяснял: не подвезли ещё из Ижевска кислородные краны, гипсокартон с защитным покрытием для рентгенкабинета в пути – везут из Краснодара, вывозим строительный мусор и отмываем помещения… и прочая и прочая…

В какой-то степени развлечением стала установка большой армейской палатки возле входа в приёмное отделение. На тот случай, если в приёмное отделение поступит больше трёх пациентов одновременно, следующие пациенты будут приниматься в палатке.

Неделю она простояла, потом приехал руководитель облздравотдела со свитой… походили они вокруг да около… и велели перенести её в другое место. Им не понравилось, что у палатки один вход-выход. Её установили таким образом, что вторым выходом невозможно было воспользваться, мало места возле приёмного отделения. А начальникам было нужно (что характерно, только им!), чтобы каталка с пациентом могла закатиться в один вход, а выехать через другой, на противоположном конце.

И рабочим пришлось разбирать палатку, а также деревянный помост, и переносить всё хозяйство в другое место, и там заново устанавливать. Место было выбрано «идеально» – на служебной автостоянке со стороны, противоположной приёмному отделению. По мнению начальства, это очень удобно для госпитализации пациента с особо опасной инфекцией, когда он будет доставлен «скорой помощью», помещён в палатку, осмотрен, затем по ухабам на больничной каталке будет трястись 100 метров до приёмного отделения.