– Хорошо, - тихо сказал он.
– У меня было по крайней мере несколько часов, чтобы обдумать то, что сказали мне вы двое. Должен признать, это... немного больно осознавать, что существовал такой глубокий секрет, которым отец никогда не делился со мной, но понимаю, почему он не был волен принимать это решение самостоятельно.

– Кэйлеб, - голос Стейнейра был таким же тихим, - это никогда не было вопросом доверия или недоверия. Это был всего лишь вопрос процедур, которые были установлены четыреста лет назад. Процедуры, которые хорошо послужили Братьям Сент-Жерно - и, думаю, всему королевству.

– Я сказал, что понимаю, Мейкел.
– Кэйлеб встретил глаза архиепископа твердым, ровным взглядом.
– И думаю, что настоящая причина, по которой это причиняет боль, заключается в том, что в конце концов отец так и не дожил до возможности рассказать мне секрет в мой тридцатый день рождения.

– Хотел бы я, чтобы у него была такая возможность, - тихо сказал Мерлин, рассматривая свой бокал с вином, наблюдая, как рубиновый свет собирается в его сердцевине.
– Ваш отец был одним из лучших людей, которых я когда-либо знал, Кэйлеб. На самом деле, он был даже лучшим человеком, чем я когда-либо мог бы себе представить без небольшого откровения архиепископа.

– Ах, да. Его "откровение". Отличное слово для этого, Мерлин. Почти, - Кэйлеб перевел свой ровный взгляд на Мерлина, - такое же удивительное откровение, как и твое собственное.

– Что ж, - улыбка Мерлина была кривой, - я же сказал вам, что все объясню, если когда-нибудь наступит день, когда смогу.

– Что в данном случае, - сказал Кэйлеб довольно многозначительно, - произошло скорее случайно, когда тебе пришлось это сделать, не так ли?

– Достаточно справедливо, - кивнул Мерлин.
– С другой стороны, есть еще и это. С архиепископом Мейкелом и дневником Сент-Жерно, которые поручились за меня, я подумал, что у вас гораздо меньше шансов решить, что я сумасшедший. Или, в конце концов, что вы были неправы, доверившись мне.

– Это так, - согласился Кэйлеб и скрестил руки на груди. Напряженность его взгляда сменилась чем-то другим, выражением удивления, почти благоговения, с тем, что, возможно, все еще было просто затяжным следом страха. Или, по крайней мере, опасения.

– Я даже сейчас с трудом могу в это поверить, - медленно произнес он, рассматривая Мерлина с головы до ног.
– Честно говоря, не знаю, что... смущает меня больше - тот факт, что ты мертва, или тот факт, что ты женщина.

– На самом деле, - мягко сказал Стейнейр, - я совсем не уверен, что Мерлин - или Нимуэ - мертвы.

– О, поверьте мне, ваше преосвященство, - сказал Мерлин тоном, в котором ирония смешивалась с затяжной, ноющей печалью, - Нимуэ Элбан мертва. Так было на протяжении более девятисот ваших лет. Так же мертва, как все ее друзья... и так же мертва, как Земная Федерация.

– Я пытался представить себе то, что вы, должно быть, видели, испытали.
– Стейнейр покачал головой.
– Я, конечно, не могу. Не думаю, что кто-нибудь смог бы.

– В некотором смысле, это не так уж отличается от того, с чем вы и Кэйлеб - и король Хааралд, конечно, столкнулись прямо здесь, в Чарисе, - указал Мерлин.
– Если мы проиграем, все, что имеет для вас значение, будет уничтожено. Хотя, имейте в виду, на этот раз я надеюсь на более счастливый исход.

– Как и все мы, - сухо сказал Стейнейр.

– Ну, конечно, надеемся, - сказал Кэйлеб, все еще глядя на Мерлина своими озадаченными и удивленными глазами.
– Однако я должен сказать, Мерлин, что, как бы я ни старался, я просто не могу представить тебя женщиной.

– Что хорошо говорит о выбранной мной маскировке, - сказал Мерлин, а затем, к собственному удивлению, усмехнулся.
– С другой стороны, та первая игра в регби, в которую вы с Арналдом втянули меня, чуть не погубила меня.

– Что?
– брови Кэйлеба нахмурились.
– О чем ты говоришь?

– Кэйлеб, - терпеливо сказал Мерлин, - подумайте об этом. ПИКА полностью функционален, и я действительно имею в виду полную функциональность. Он может делать все, имитировать любую реакцию, что может делать органическое человеческое тело... И я провела двадцать семь лет - почти тридцать ваших лет - будучи женщиной. Поверьте мне. Есть некоторые вещи, которые не так-то просто изменить. Оказавшись в воде, обнаженная, как в день своего рождения, и окруженная всеми этими милыми, одинаково обнаженными, мускулистыми, скользкими мужскими телами... Я обнаружила, что у мужчин есть физическая реакция. Конечно, я всегда понимала, в интеллектуальном плане, как это происходит, но, можно сказать, никогда не ожидала, что испытаю это.

Кэйлеб уставился на него на мгновение, а затем начал смеяться. Все началось тихо, но продолжилось громче, и в этом веселье было что-то глубоко очищающее. Что-то, что навсегда изгнало этот затянувшийся след страха - если это было то, что это было - из его глаз.

– О, Боже мой!
– сумел он выдохнуть между взрывами смеха.
– Вот почему ты остался в воде! Почему ты был так чертовски осторожен с этим полотенцем!

– Да, это было, - довольно сдержанно согласился Мерлин.
– Были и другие корректировки, но я должен признать, что эта, вероятно, была самой... интересной.