VII

Храм,

город Зион,

земли Храма

– Очень хорошо, Аллейн, - в голосе Замсина Тринейра прозвучало гораздо больше раздражения, чем он обычно позволял, когда Робейр Дючейрн усаживался за стол совета, - теперь мы все здесь. А теперь не мог бы ты рассказать нам, что все это значит?

Аллейн Мегвейр, возможно, и не был интеллектуально равным Тринейру, но ему не составило труда распознать резкость в тоне канцлера, и его губы на мгновение сжались. Затем он повернул голову и посмотрел прямо на Тринейра.

– Я только что получил дополнительные депеши о ситуации в заливе Долар, Замсин.
– Он позволил нотке нарочитого терпения окрасить свой собственный тон.
– Я подумал, что тебе может быть интересно, что пишет в них герцог Ферн. Уверяю, они представляют... интерес для чтения. Но, конечно, если у тебя слишком мало времени...

Дючейрн отметил, что нужно было бы внимательно присмотреться, чтобы заметить слегка зарумянившиеся щеки Тринейра. Однако даже это было проявлением гораздо большего гнева, чем он когда-либо позволил бы себе испытывать из-за такой детской провокации при обычных обстоятельствах. С другой стороны, эти обстоятельства были какими угодно, только не нормальными, не так ли?

– Конечно, у нас есть время выслушать любую информацию, которая кажется уместной и важной, Аллейн, - услышал казначей Церкви свой собственный голос. Оба других викария посмотрели на него, и он едва заметно улыбнулся.
– Уверен, что ты не попросил бы о встрече всех нас четверых, если бы не думал, что полученные депеши относятся к обоим этим вещам, - продолжил он.
– С другой стороны, у всех нас достаточно неотложных дел в наше время, чтобы сделать нас всех немного более... раздражительными, чем, вероятно, предпочел бы Бог.

Мейгвейр пристально смотрел на него еще секунду или две, затем кивнул, и мгновенный гнев Тринейра, казалось, прошел.

– Спасибо, Робейр, - сказал канцлер.
– Как всегда, ты высказываешь очень вескую мысль. Аллейн, - Тринейр перевел взгляд обратно на Мейгвейра, - прошу прощения, если я высказался слишком резко. Робейр прав. У всех нас слишком много дел, требующих нашего немедленного внимания, но это не оправдывает отсутствие вежливости с моей стороны.

– Не беспокойся об этом, - криво усмехнулся Мейгвейр.
– Честно говоря, за последние пару месяцев я сам откусил несколько голов. Трудно быть терпеливым, когда сразу так много вещей идут не так.

– Тогда наша работа как Божьих управителей - убедиться, что они снова пойдут правильным путем, - сказал Жэспар Клинтан. Как обычно, великий инквизитор, казалось, не был особенно озабочен тем, чтобы лить масло на волнующиеся воды.
– С чем, я полагаю, как-то связана твоя просьба о встрече?

– Можно и так сказать.
– Мейгвейр откинулся на спинку своего удобного кресла.
– Или ты мог бы сказать, что это связано с выявлением чего-то еще, что пошло не так.

– Тогда расскажи нам об этом, - сказал Дючейрн, прежде чем Клинтан успел снова открыть рот.

– Я, конечно, приготовил копии для всех вас, - сказал Мейгвейр, указывая на пачки заметок, лежащие на бюварах других викариев.
– Они прибыли с посыльной виверной, а не через семафор, так что там значительно больше деталей. И именно детали волнуют меня больше всего. Особенно в сочетании с тем, что мы слышим из других источников.

– В принципе, ситуация еще хуже, чем мы первоначально думали. Сейчас чарисийские "каперы" орудуют на обоих побережьях Ховарда, а также на восточном побережье Хэйвена, вплоть до прохода Сторм. Их, должно быть, сотни, и кажется, что у каждого из них есть артиллерия нового образца. Так что, хотя технически они могут называть себя каперами, на самом деле они являются крейсерами чарисийского флота. И, не говоря уже о том, что они сеют хаос.

Дючейрн слегка нахмурился. За последние месяцы он нашел огромное утешение в своей обновленной личной вере, которая придала ему определенную безмятежность перед лицом всех бедствий, которые Бог, казалось, позволял обрушивать на Его Церковь. Некоторые другие викарии - те, кто не требовал (или гораздо более многочисленные викарии, которые хотели бы, чтобы у них хватило смелости требовать) роспуска храмовой четверки, - казалось, уходили в своего рода изолированный кокон, где они могли притворяться, что их мир не находится в состоянии насильственных потрясений. Однако новое прочтение Дючейрном Писания фактически вернуло ему гораздо более глубокое осознание своей ответственности за то, чтобы встретить эти жестокие потрясения лицом к лицу. И из всей храмовой четверки он, как финансовый директор Церкви, несомненно, был лучше всех осведомлен о последствиях массированного нападения, которое Чарис предпринял на коммерческий трафик своих врагов.

В конечном счете, - полагал он, - можно было бы утверждать, что Чарис ведет опасную игру, подавая пример такого энергичного каперства. В конце концов, экономика самого Чариса полностью зависела от собственного судоходства. Мало того, что это было главной потенциальной слабостью, но и сама ценность чарисийской торговли сулила огромные прибыли любому, кто сумел бы совершить на нее успешный набег, и было маловероятно, что враги королевства навсегда останутся слепыми к этим незначительным фактам. С другой стороны, очень немногие из материковых королевств имели что-либо подобное запасу обученных моряков, который был у Чариса, и это означало, что просто набрать достаточное количество каперов будет сложно, особенно с учетом конкуренции со стороны нового военно-морского флота Церкви, опирающегося на тот же ограниченный пул моряков.