— Ну, хорошо, — сказал Иван Дмитриевич. — Допустим… А как же ты? Делал-делал, столько ночей не спал — и так вот за здорово живешь собираешься отдать мне свое творение? Да он ведь, наверное, бешеных денег стоит?..

Вадим фамильярно хлопнул его по плечу.

— Ну, во-первых, если быть до конца честным, то прибор я изготовил в двух экземплярах. А во-вторых… — Лицо его вдруг омрачилось, и он стукнул кулаком себя по колену: — Елки-палки!.. Совсем из головы вылетело!.. Они же остались в фирме, оба голомакиятора! Один — у шефа, а другой — в моем личном сейфе… и они могли уже вскрыть его…

— Ну вот, видишь, — вздохнул Иван Дмитриевич. — Они ни за что не отдадут тебе твой прибор, даже если ты обратишься в суд. Поверь, я знаю, что говорю… Доказательств-то у тебя никаких против них нет, верно? На них даже и в ОБЕЗ бесполезно заявлять, потому что у тебя нет никаких улик. Единственно, что можно сделать, — так это заложить твою контору ОБЕЗу анонимным звонком. Сочинить что-нибудь этакое… пострашнее. Например, что они хранят в подвале взрывчатку и целый арсенал смертельного оружия…

Вадим покачал головой:

— Нет, не пойдет. Если к Крейлису нагрянут обезовцы и действительно найдут что-нибудь криминальное, то они тогда опечатают все входы и выходы и конфискуют все, что найдут в сейфах… И тогда мы вообще никогда не получим голомакиятор.

Он вдруг резко повернулся к Ивану Дмитриевичу, и в глазах его заплясали бойкие огоньки.

— А что, если нам нагрянуть в фирму прямо сейчас, а? По идее, сейчас там никого, кроме охраны, нет, и надо будет просто нейтрализовать ее… ну, это я возьму на себя, меня там уже каждый охранник знает…

— Да? — с сомнением буркнул Иван Дмитриевич. Дело начинало принимать оборот, который был ему абсолютно не по душе. — А может, не стоит?..

— Стоит, стоит! — закричал Вадим, вновь вскакивая на ноги. — Должен же я наказать этого подлеца Крейлиса!.. Ты только представь: придет эта жирная свинья на работу завтра, откроет свой сейф, а там — пусто!.. — Он вдруг рухнул на колени перед оторопевшим Иваном Дмитриевичем. — Я понимаю, что ты тут ни при чем, папа! Но я прошу тебя… ради меня, а?

«Господи, да он еще совсем мальчишка, — подумал Иван Дмитриевич. — Только ребенок может замыслить подобную авантюру! Неужели ты, старый болван, пойдешь у него на поводу?! А председатель потом скажет тебе: „Эх вы, а еще заслуженный работник юстиции!.. Который должен служить образцом“ — и так далее…»

Но губы его, не подчиняясь мозгу с его разумными доводами, издали:

— Ну ладно, давай попробуем…

Наверное, роль сыграло то обстоятельство, что впервые за время разговора Вадим назвал его «папой», а не холодноватым «отец». Последний раз он называл его этак лет пятнадцать тому назад…

— Вадим, а у тебя хоть что-нибудь с собой имеется?

— В смысле?

— Ну, чем ты, например, собираешься оглоушивать охранников?

Вадим отвернулся. Потом полез в карман.

— Вот…

На ладони его лежал мутный шарик из стеклопластика с картинкой-символом в виде черных очков.

«Слепилка». Причем не лазерная, ослепляющая эффективно и надолго, а разовая, маломощная, способная на десяток секунд вызвать в глазах того, против кого она применяется, концентрические круги как после разряда электросварки. Одним словом, несерьезное средство. Игрушка для хулиганов школьного возраста…

Но от комментариев Иван Дмитриевич воздержался. Что толку? Авантюра и есть авантюра…

Вот уже битых двадцать минут они торчали возле массивного восьмиэтажного здания древней постройки на пересечении Речной улицы и бульвара Разоружения. Вопреки заверениям Вадима, большинство окон в его «конторе» ярко светились, а в тех окнах, где стекла были обычными, не анизотропными, время от времени мелькали тени людей.

Несмотря на глубокую ночь, работа на фирме «Голо-и видеоэффекты» шла полным ходом.

По идее, им надо было тут же развернуться и умчаться, но вместо этого Вадим притер мотоскутер к бордюру на другой стороне перекрестка в той точке, откуда хорошо просматривались обе улицы, и они, принялись ждать неизвестно чего.

В течение всего времени их ожидания Вадим был рассеян и нервно грыз ногти. Видимо, прикидывал, как проникнуть в здание. Хотя и дураку было ясно: ничего не выйдет, раз в здании народу больше, чем семечек в огурце…

— Может быть, все-таки… — нарушил молчание Иван Дмитриевич и тут же прикусил язык.

Рядом с ними почти неслышно прошелестел огромный фургон (хлипкий скутер, в котором сидели Вадим и Иван Дмитриевич, шатнуло воздушной волной) и, резко сбавив ход, въехал в арку, которая имелась в стене здания, за которым они наблюдали, однако вместо того, чтобы въехать во двор, остановился, почти полностью закупорив собой туннель. Хлопнула дверца, и Вадим, с места которого арка была лучше видна, вдруг ахнул.