Ни о каких Анрепах или Ковалевских я даже не слыхал. Сейчас нужен мне военный человек. Я прямо скажу, что я думаю о Ванновском и впредь знаю что, к сожалению, встречу, полное неодобрение с твоей стороны. Делаю этот выбор прямо по внутреннему убеждению, не спрося ничьего мнения.

Его имя связано для меня с именем моего Отца, а это, как и тебе, для меня все! — Завтра увижу ген<ерал>-адъют<анта> Черткова [1521] и, надеюсь, он примет назначение в Варшаву. Воронцов [1522] упорно отказывался.

На Страстной мы будем говеть, так приятно, что в Царском. Прошу Тебя искренно простить меня как за прежние невольные грехи, так и за это письмо. Ты знаешь, как всецело я доверяю тебе, и насколько ты всегда оправдывал ожидания дорогого Папа и мои точно также. Поэтому прости мое минутное неудовольствие, выразившееся вначале письма. Сердечно обнимаю Тебя и милую Эллу. Аликс вас крепко целует. Она и дети слава Богу здоровы.

Всем сердцем тебя любящий

Ники.

(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1.Д.71.А. 55–61 об.)

Николай II — П. С. Ванновскому

25 марта

Петр Семенович.

Правильное устройство народного образования составляло всегда одну из главнейших забот Русских Государей, твердо, но постепенно стремившихся к его усовершенствованию в соответствии с основными началами русской жизни и потребностями времени. Опыт последних лет указал, однако, на столь существенные недостатки нашего учебного строя, что Я признаю благовременным безотлагательно приступить к коренному его пересмотру и исправлению.

(Мультатули П. В. Строго посещает Господь нас гневом, своим…

Император Николай II и революция 1905–1907 гг. СПб., 2003. С. 87.)

Дневник вел. кн. Сергея Александровича

22 марта… Получил ответ от Ники — il у aurait beacoup a redire! (есть с чем поспорить! — фр.)

(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 37. Л. 43.)

Вел. кн. Сергей Александрович — Николаю II

26 марта. Москва

Дорогой Ники,

Твое письмо, отправленное от 20-го марта, очень меня порадовало. Я позволю себе только протестовать в одном пункте, где ты делаешь странный намек: я никогда в жизни не ждал и тем более не желал от служения моего царю и отечеству — каких бы то ни было похвал или тем паче наград! Я всегда работаю для дела и по моей совести и не нуждаюсь ни в каких вознаграждениях. Такой намек от тебя мне больно слушать. Правда, что рядом с этим несправедливостей — я не терплю!

Отчего ты думаешь, что я против назначения Банковского? Думаю, что в теперешнем сумбуре военный с его весом вполне подходящее лицо. Лишь бы, прибавлю, он не кончил — с м<инистерством> Н<ародного> Пр<освещения>, какой кончил следствие о петерб<ургских> беспорядках, как в 1899 году — не дай, Бог!

Твое, как я понимаю, непосредственное вмешательство в дело может многое спасти. Я не совсем понимаю твоей мысли о циркуляре м<инистра> Вн<утренних> Д<ел>; конечно, сознавать свои ошибки прекрасно, и даже Правительству, но надо делать это кстати — иначе выходит самобичевание, за которое никто спасибо не скажет — ни друзья, ни враги.

В вербную субботу мы перенеслись за год назад и вспоминали сердечно, как вы были у нас у всенощной! А теперь на Страстной совместное говение в Кремле, как это было отрадно и симпатично; сколько неизгладимых воспоминаний и глубоких впечатлений. Мы и теперь собираемся сложить бремя греховное и пообчиститься перед великим Праздником и душевно; и теперь оно как-то особенно кстати.

Мы потом наслаждались лекциями по рус<ской> истории проф. Ключевского, с внутренней, политической стороны; он превосходно читал — я увлекался и часто думал о тебе, как бы тебя это интересовало бы. Я отдыхал на сих сообщениях! Будь добр по-старому и пришли мне яйца с образами, буду так благодарен. Желаю провести дни великие в душевном мире.

Храни вас Господь — крепко обнимаем тебя, Аликс и милых деток.

До свидания.

Твой Сергей.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1341. Л. 67–70 об.)

Началась Страстная седмица.

Дневник вел. кн. Сергея Александровича

24 марта. Аазарево воскрешение.… принимали Митрополита [1523] и поднесли ему два омофора [1524] из ткани чистого золота… дорогая всенощная в 7 ч. — масса народу…