Со временем, кстати, тут тоже была та же самая петрушка. Те же двадцать четыре часа. Правда, точных способов измерения, по крайней мере в деревнях, не было. Так что время определяли по солнцу. По солнцу же и вставали и ложились спать.

— О-о-о, — глубокомысленно заметил я, — вот оно что. Ну спасибо, отец, выручил.

— А ты сам, что, не местный? — в свою очередь поинтересовался мужичок.

— Неа, — не стал врать я, — наша деревушка под Фельском находится. Я сюда к родичам приехал. Батя к брату своему послал. Он тут живет. Буду кровельному делу учиться, — вдохновенно врал я, — а то к семейному у меня душа не лежит.

— Вот оно что, — задумчиво проговорил мой сосед, — а что за семейное дело-то?

— Да горшечники мы, — продолжил я чес.

Так мы и проболтали с мужиком до того момента, пока не пришла их с сыном очередь въезжать в город. Мужик оказался любителем поговорить и выпить. Угостил меня пивом собственного приготовления, которое, собственно, и привез на продажу в Фельзен. Я же не остался в долгу и накормил их с сыном солониной, закупленной у старосты Глинора.

Это было, наверное, самое душевное стояние в очереди за обе моих жизни. Даже жалко было расставаться с такими приятными людьми. Но, увы, стражники, последние минут пятнадцать взиравшие на наш небольшой пикничок с явной завистью, ждать пока мы вдоволь наговоримся почему-то не пожелали. И, стоило Рону (а именно так звали мужичка) с сыном подъехать к воротам, тут же попытались взять их в оборот. Но Рон был калачом тертым, поэтому небольшое пожертвование начальнику караула, представляющее собой один небольшой, но далеко не пустой бочонок, тут же сделало господ стражников добрыми и отзывчивыми.

Правда, эта их отзывчивость распространялась только на Рона, меня же они встретили хмурыми мордами и стандартными вопросами:

— Кто такой? Откуда? С какой целью прибыл в город?

Вы не подумайте, с Роном я пил не только для того, чтобы утолить свою жажду. И общался не только потому, что тот оказался приятным собеседником. Нет, основной целью было выяснение местных реалий и чего мне ждать на воротах. Поэтому, к встрече со стражей я был готов полностью.

— Талек. Из Холмогоровки (назвал я самую дальнюю от Фельзена деревушку). Приехал на базар за разным товаром.

— Что в сумках? — задал новый вопрос стражник.

Я начал, было, подбирать слова так, чтобы намекнуть ему на то, что готов дат ьна лапу, если новых вопросов не прозвучит, но сзади, вдруг, раздался какой-то ропот, шепотки. Они все ширились, росли и, наконец, превратились в неясный гул.

Я обернулся и замер. Очередь на въезд была действительно огромной. Она петляла по дороге и скрывалась за дальним холмом. Но не количество людей, пришедших сегодня в Фельзен продавать и покупать, меня смутило. А целое облако пыли, стремительно приближающийся к городу. Миг, и вот в нем уже можно различить несколько черных точек. Всадники. Мчатся во весь опор. Не стесняясь использовать плетки против замешкавшихся и не убравшихся вовремя с дороги крестьян.

— Ну-ка, паря, — раздался рядом голос стражника, — сойди-ка с дороги. Его милость проедет, там и поговорим.

— Его милость? — не сразу понял я о ком воин говорит.

— Давай, отваливай в сторону! Не задерживай! — прорычал в ответ мужик, замахиваясь на меня рукой, — если перекроешь дорогу его милости, то всем худо будет. Ну! Двигай!

Я и двинул, дергая Ромчика за левый повод и давая дорогу стремительно приближающемуся отряду. И только когда мы полностью съехали с дороги до меня, наконец, дошло кого именно мог называть «его милостью» фельзенский стражник.

Я весь похолодел. Вот тебе и самый умный. Вот тебе и самый хитрый. А виконт-то хорош, сразу понял, где меня искать. Что же делать? Нет, понятно, что придется драться. Но это сколько же трупов-то будет. Жесть. И, скорее всего, заденет даже ни в чем не повинных крестьян. Вот же гадство какое. И нахрена я вообще сюда поперся? Ну что мне стоило просто объехать этот несчастный Фельзен? Одежду решил сменить. С девкой покувыркаться, придурок. Да этих девок по деревням целая куча сидит и каждая вторая за пару серебрух готова ноги раздвинуть. Но нет, маскировка, мать его. Не хотел светить деньгами. А теперь что? Теперь придется сражаться. Причем, сражаться именно магией, так как фехтовальщик из меня так себе. А значит, по одному месту вся моя маскировка и желание не привлекать к себе внимание. Уверен, что после сегодняшней заварушки на меня все королевство ополчится. Ну еще бы. И куда бежать? Как далеко? Меня же, при желании, и в соседних королевствах легко достанут. Значит, снова придется шариться по лесам да по отдаленным деревенькам. Снова спать на голой земле. Вот же скотство. Не зря говорят, что все беды от баб. Вот не хотелось бы мне поразвлечься, разве полез я в город? Не полез. То-то же!

Подобные мысли так и роились в голове. Я то начинал себя жалеть, то ругал на чем свет стоит, то планировал как начну драку и кого первым убью. А перестук копыт за спиной все нарастал. Густаф де Фель, виконт фон Фельзен, в компании своих стражников и пречистого Амьена все приближался.

Вот негромкий рокот превратился в оглушающий шум, и я понял, что медлить больше нельзя. Стиснув зубы, я развернулся к толпе всадников, готовясь к самому тяжелому бою в своей жизни.

Но боя не случилось. Всадники просто пронеслись меня и скрылись за городскими воротами, оставив меня тупо пялиться на постепенно оседающий столб пыли.

— Ты чего застыл, паря? — услышал я насмешливый голос стражника, — неужто его милость ни разу не видел? Ну так еще насмотришься. Его милость, говорят, завтра речь перед народом держать будет на лобной площади. Так что давай, проезжай, не задерживай остальных.

Девица стонала и извивалась, оседлав меня. Капельки пота срывались с ее небольших, острых грудок, каждый раз, когда я входил в нее полностью. Это зрелище было столь завораживающим, что я и сам не заметил, как прижал девчонку к себе и ускорился. Она уже больше не стонала, а лишь тихонько попискивала мне в ухо. Я еще немного ускорился, а когда понял, что уже вот-вот, то резко вынул, орошая попку и спину молодой куртизанки. Та даже вскрикнула от неожиданности, когда горячая жидкость излилась на нее. После чего прижалась ко мне еще плотнее, начала тереться. Видно было, что ей хочется еще. И, будь это не гулящая девка, то я бы, естественно, помог ей. Благо, есть куча способов сделать девушке приятно и без непосредственного проникновения. Однако, не стал. Брезговал, да. Но не только потому, что она была той самой гулящей девкой, которую пользует кто ни попадя. Но и потому, что в этом отсталом мире никто и не думал брить интимные зоны. А я был человеком своего времени со свойственными большинству таких людей предубеждениями. Глупо, конечно, но что поделать? Авось, когда-нибудь дорасту до тех же хиппи.