В этот момент вышла Марина. И я проглотил язык. На ней было черное платье в пол, с охренительно глубоким вырезом на бедре и груди. Казалось, ее грудь удерживали в этом платье лишь тоненькие ниточки, перекрещенные между собой и уходящие за шею. Я искренне надеялся, что они справятся со своей задачей, потому что если я увижу ее оголенную грудь, то наше свидание закончится в тот же миг в моей постели.

— Пап, у нас первое свидание, и мы не хотим провести его вместе с вами. Без обид.

Дядя Боря фыркнул и, помахав рукой, вернулся в гостиную.

— Спасибо за цветы и хорошо вам провести время, — поводила нас тетя Таня.

— Спасибо, пока, — ответила Марина, а я смог только кивнуть.

Куколка вытащила меня на лестничную клетку, захлопнула дверь и поцеловала. И только на этом моменте я пришел в себя от шока. Я обхватил ее за талию и проник языком в ее теплый, отзывчивый рот.

— У тебя получилось снести мне крышу. Я потерял дар речи, когда увидел тебя в этом платье. Эти ниточки надежны? Им можно доверять? — я немного отстранился и одной рукой указал на ее грудь. — Потому что, если нет, и твои девочки решат выйти на прогулку, я официально заявляю, что не ручаюсь за себя. Артем покинет сцену и выйдет неандерталец со словами «МОЯ», закинет тебя на плечо и унесет в свою берлогу, — прохрипел я, не отрывая взгляда от ее груди.

Марина заливисто засмеялась.

— Я не шучу, куколка. Ни в малейшей степени.

Она перестала смеяться, но у нее не получалось скрыть улыбку.

— Ниточкам можно доверять. Сегодня ты не увидишь моих девочек.

— Даже не знаю радоваться или огорчаться этому факту.

— Ладно, пошли уже, неандерталец, — она потянула меня вниз по лестнице.

Ее каблучки цокали по бетонному полу, а попка двигалась из стороны в стороны. Завораживающее зрелище надо сказать.

— Куда мы едем? — спросила Марина уже возле моей машины.

Я помог ей сесть и ответил.

— Знаешь про крышу ТЦ Опера?

— Да, но она же закрыта.

— Не для нас, куколка.

Закрыв пассажирскую дверь, я направился к водительской. Соскучился по езде на машине.

— Не против быстрой езды? — спросил я, когда сел в машину.

— А ты хороший водитель? — подразнила она.

— В студенческие годы участвовал в ночных гонках, ни одной аварии, — похвастался я. — Со мной ты в безопасности.

— Хорошо. Тогда прокати меня с ветерком, — томно сказала Марина.

Я сглотнул, потому что сейчас мне захотелось прокатить ее совсем не на железном коне.

— Ты точно сведешь меня с ума сегодня, — усмехнулся я и завел двигатель, а потом увидел, что она не пристегнута. Я наклонился к ней за ремнем безопасности. Дыхание Марины стало неровным, когда моя щетина оцарапала ее нежную кожу у шеи. — Но в эту игру могут играть двое, — выдохнул я в ее ушко.

Я вернулся на свое место очень довольный собой, а она начала обмахиваться рукой.

— Мне кажется или тут стало жарковато? — спросила она.

— Это все химия между нами, куколка, — ответил я и вывернул на дорогу, выжимая газ.

Было еще не слишком поздно, но машин было гораздо меньше, чем днем, поэтому я уверено лавировал между ними на скорости. Марина вжалась в сидение и ухватилась за мое бедро.

— Мы точно не разобьемся, Артем? Мне страшно, — ее голос выдавал дрожь от страха.

— Доверься мне. Я все контролирую. Сейчас мы пойдем на разворот, так что держись крепче.

Я уже начал забывать это трепещущее чувство от езды. Хорошо снова вернуться к этому, да и Марине стоит узнать эту мою сторону.

Я резко вошел в поворот под визг шин и моей женщины. А затем снова разогнался на полупустой дороге. Когда мы подъехали к торговому центру, Марина уже до боли сжимала мое бедро.

— Боже мой! Я потеряла лет 10 в этой поездке, — сказала она и схватилась за сердце. — Нет, ты только потрогай, — она взяла мою руку и прислонила под своей грудью.

Наверное, она хотела, чтобы я ощутил ее бешеное сердцебиение, но мое внимание было сконцентрировано лишь на мягкой теплой плоти.

— Это то, чем я живу, милая, — хрипло сказал я. — Вся моя жизнь состоит из адреналина.

Она опустила мою руку.

— Но это ведь опасно. Когда-то придется остановиться, — ответила она.

— Ради тебя я готов на это, — я смотрел в ее голубые глаза, сияющие в свете уличных фонарей, и мое сердце заколотилось быстрее уже не от езды.

— Не возненавидишь ли ты меня за это потом?

— Никогда, малышка, — горячо заявил я и поцеловал ее.

Наш поцелуй длился какое-то время, я растворился в ней и остановился лишь тогда, когда моя рука уже сама собой начала пробираться под ее платье.