Лигум усмехнулся и поднялся. Тут же невольно поморщился: тело ныло — особенно саднил правый бок, и горели огнем содранные до крови колени — последствия вчерашней «разминки» с Суперобом. Обыскивая ночью остров, юноша каждую минуту был готов, что вот-вот его опять убьют на несколько мгновений, и тогда он «воскреснет», чтобы уж на этот-то раз не сплоховать и расправиться со своим неуловимым врагом. Но секунды тянулись одна за другой, а нападения из темноты так и не последовало.

… Наверное, в головной комп у этого механического монстра встроен эвристический анализатор. Причем вполне приличный, если судить, как быстро он адаптируется к изменениям обстановки. Стуило в Клевезале появиться мне, и он тут же провел разведку боем, чтобы выяснить, на что я способен. А убедившись в том, что способен я на некоторые из ряда вон выходящие штучки, сразу прекратил бесполезное единоборство и постарался залечь на дно. Значит, в ближайшее время его тактика будет — как у волка, оказавшегося в середине овечьего стада: расправляться с невинными овечками при каждом удобном случае, а от овчарки, то бишь от меня, держаться на расстоянии. Мне он, по всей видимости, уготовил роль регистратора череды убийств и бесследных исчезновений. Надо что-то придумать, чтобы нарушить замыслы этого кибернетического убийцы… А между прочим, наши овечки и бараны настолько беспечны, что дрыхли беспробудным сном всю ночь, и их мало волновало, что совсем близко за стенами их хрупких домиков бродит кровожадный убийца, что почище любого маньяка! Или они единодушно верят в свое бессмертие и поэтому напрочь лишены страха, или же… они так и не поверили моей информации по транслятору. А, собственно, почему они должны тебе верить?

Поставь себя на их место: вдруг откуда ни возьмись, заявляется в их уединенный городок какой-то не то человек, не то робот — едва ли кто-то из них знает что-нибудь о хардерах, если не считать нелепых слухов — и объявляет, что среди них орудует киборг-убийца. Это сорок-то лет спустя после того, как на планете были прекращены войны и крупные военные конфликты, искоренены убийства и прочие преступления, связанные с насилием! Разве не проще сделать вид, что ты не веришь хардеру, а значит — ничего особенного не стряслось, надо только подождать, пока все утрясется само собой. У лошадей есть шоры, у людей же вместо шор есть неверие, как говорил Наставник, помнишь?..

От воспоминания о Наставнике защемило сердце, и невольно захотелось вернуться на пару лет назад, когда ты еще никакой не хардер, а курсант Академии Хардеров, и проходишь очередную тему по этике… что-нибудь вроде «Одиночество среди людей»… и вот-вот изображение рассветного неба померкнет, беленькие домики за спиной исчезнут, и ты очнешься, весь в поту, в изоморфном кресле симреала, и Наставник добродушно похлопает тебя по спине и скажет свое обычное в таких случаях: «Ну что, с возвращением, курсант Лигум!.. Это называется — редька да говно не видалися давно!», и ты в сотый раз улыбнешься сквозь комок в горле этой грубоватой шуточке, и напряжение отпустит каждую клеточку твоего организма, сведенную судорогой, и только тогда до тебя дойдет наконец: ты — дома, и ничего из того, что тебе привиделось, на самом деле не происходило!..

Нет, хардер Лигум, сказал он сам себе. Это было бы слишком просто. А ты больше всего должен бояться самых простых решений. Поэтому прекрати думать о всякой ерунде и вернись к насущным делам.

А самым насущным сейчас было обеспечить преемственность власти в Клевезале.

Лигум не сомневался в том, что учитель Лингайтис стал жертвой Супероба, раз тот воспользовался обличием врио мэра в целях маскировки.

«КТО ВОЗГЛАВЛЯЕТ ГОРОДСКОЙ СОВЕТ», запросил он свой компкард — и вскоре выслушал подсказку, как явственный внутренний голос: «Бальцанова Куста Людвиговна, сорок лет». «АДРЕС?», спросил Лигум. И зашагал в поисках указанного номера домика.

Проходя по центральной «улице», хардер вновь наткнулся взглядом на амбуланцию, утонувшую в высокой траве по самое брюхо, даже шасси не было видно. Инфирмьеры уже не спали. Они приводили себя в порядок: один брился, глядясь в зеркальце кабины, другой гремел чем-то в кузове, откуда доносились мощные запахи свежеприготовленного кофе и горячих гренок.

Лигум решительно свернул с тротуара в траву.

— Доброе утро, — вежливо сказал он сквозь приспущенное стекло в дверце бреющемуся типу. Тот покосился на юношу, но ничего не сказал. Глаз у него был с похмелья мутным и негостеприимным. — Как ваши дела?

— Если ты на обследование, — сказал бреющийся инфирмьер, — так еще рано. Сам видишь, мы еще не завтракали даже… Приходи к восьми, понял?

Голос у него был под стать глазу: такой же мутный и хмурый.

Из грузового отсека спрыгнул второй инфирмьер и нетвердой походкой подошел к кабине со стороны Лигума.

— Что он хочет? — спросил он у своего коллеги так, словно Лигум был глухим, причем будто бы это было видно за версту.

— Я хочу узнать, — мирно сказал Лигум, — много ли человек уже прошли у вас обследование?

— Много — не много, тебе-то что? — проворчал тип из кабины. — Сказано тебе, к восьми — значит, к восьми и приходи!..

— Подожди-ка, Пит, — с внезапным подозрением перебил его второй инфирмьер. — А кто ты такой, парень, что задаешь нам подобные вопросы?

Лигум молча продемонстрировал инфирмьерам Знак. Те несколько секунд пялились на него, а потом в один голос с досадой выругались.

— Теперь, когда вам ясно, что мной движет не праздное любопытство, ответьте на мой вопрос, — ровным голосом предложил инфирмьерам Лигум. — Так скольких вы уже проверили?

— Пятьсот двадцать три, — нехотя пробурчал Пит. О своей бритве он забыл напрочь.

— Почти тридцать процентов населения…

— Дайте мне список проверенных, — сказал Лигум.

По лицам обоих типов было видно, что они с большим бы удовольствием послали юнца-хардера с его просьбой куда подальше, но оба знали, что не имеют права не подчиниться ему. Пит слазил в машину, достал откуда-то из-за сиденья пластиковый рулон распечатки на стандартном принтере и вручил его Лигуму.

— Не идут, сволочи, — пожаловался Лигуму второй «эпидемиолог». — Хоть на аркане их тяни. В первый день — то есть позавчера — к машине очередь стояла, а вчера все меньше желающих было. К вечеру вообще ручеек иссяк!.. Может, их чем-нибудь заманить надо?