Шрифт:
– Будет тебе колбаса. Заказ сделал, – он поймал мой взгляд. – И не только колбаса.
– А еще что? – не унималась.
– Пиши список, что там тебе надо. Будет чем заняться этот месяц, – Султан сел напротив. Вытянув вперед правую ногу, прижал её к моей ноге.
– Мм, – я расплылась в довольной улыбке и начала озвучивать:
– Тапочки, фен для волос, зубные щетки, кастрюлю большую. У тебя есть большая кастрюля?
– Есть, – с усмешкой в потемневших глазах, ответил Султан.
– Кастрюля отпадает, значит, – я окинула взглядом кухню. Так красиво! Сразу представила, как совсем скоро буду готовить здесь завтрак.
– Лучше список напиши, – Султан поднялся из-за стола и налил в прозрачный стакан воды. Осушив его до дна, сказал:
– Давай, иди в спальню.
Я, отодвинув в сторону тарелку, вышла из-за стола.
– Спасибо, все было очень вкусно, – обернувшись, сообщила Султану и, ощущая очередную порцию волнения, направилась в спальню.
Затаив дыхание, я перешагнула порог. Прислушалась к своим ощущениям. Нравится. Большая, светлая кровать. Над ней – два изящных бра. Вся левая сторона стены – огромный, белый шкаф. На полу – пушистый ковер, молочного цвета. Напротив кровати – небольшой столик и два мягких кресла. На столике – светильник в виде канделябра.
Слезы обожгли мне глаза. Я понимала – Султан обставил так спальню исключительно ради меня. Вряд ли мужчинам важны такие мелочи, как изысканный канделябр или вон та мягкая подушечка в углу кресла.
Где-то позади меня что-то упало на кровать. Испуганно дернувшись, я обернулась. На кровати, распластавшись, как звезда, лежал Султан.
– Чего ревем? – спросил он, заметив слезинки в уголках моих глаз.
– Это от счастья, – как есть, сказала.
– Иди сюда, – Султан постучал ладонью по кровати.
– Иду, – я аккуратно легла рядом.
Султан стиснул меня в объятиях. Я засмеялась – во-первых, мне стало щекотно, а во-вторых, вновь волнительно. Любимый уперся твердым подбородком в мою макушку. Вздохнул – протяжно так, и изрек:
– Давай пять минут еще – и домой отвезу тебя.
– Почему? – мне совсем не хотелось уходить.
– Потому, – он еще сильнее сжал меня, и я почувствовала напряжение в его теле. Стыд покрыл мои щеки жарким румянцем. Неужели, это то, о чем я подумала?
– Поняла? – дразняще-недовольно вопросил Султан.
– Еще как, – я помедлила. Собравшись с духом, спросила:
– А это – больно?
– Ты про что? – Султан приподнялся на локте и окинул меня пристальным взглядом.
– Про, кхм, – мне стало душно, – чувствовать возбуждение и ходить с этим…
Я накрыла лицо ладонью и выдохнула:
– Забудь.
Султан убрал мою руку и, усмехаясь, сказал:
– Привыкаешь.
Я глядела в его глаза и понимала – мне еще многое предстоит узнать. И учителем в этом станет Султан.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Все выходные я провела дома. На мамины вопрошающие взгляды отвечала – «устала, хочу поваляться в постели». Но это была только одна из причин. Я подошла к той черте, которую мне только предстояло переступить. Я должна была сообщить матери и отчиму о своем решении, ни никак не могла этого сделать.
Десятки раз за день я прокручивала в голове, как это сделать. Сесть за стол и сказать, мол, я повзрослела, у меня есть парень, перееду к нему. Легко сказать, но так трудно сделать! Я тут же представляла, какая реакция последует за этим. Истерика мамы, грозный взгляд отчима. Недопонимание, крики, нежелание услышать меня – и все, прощайте, теплые отношения! Меня пугало именно это – что наши прежде дружные, родственные связи порвутся.
Из-за меня.
Но и молчать, я понимала, было не лучшим вариантом.
Вот так и мучалась я – весь день субботы, и половину воскресенья, и, наконец, разозлившись на себя, я, собрав всю свою решительность, пошла на кухню. На часах было ровно семь вечера, когда я нарушила уединение мамы и дядь Саши. Они, попивая травяной чай вприкуску с мармеладом, о чем-то приглушенно беседовали. Мне даже стало неловко, что своим появлением я потревожила их милое общение. Я нерешительно замерла на пороге.
– Айгуль, давай присоединяйся, – дядь Саша тепло улыбнулся мне, и мама, подняв на меня блестящие глаза, одарила любящей улыбкой:
– Да, дочка, мармелад вишневый, вкуснющий!
Я, кивнув головой, села за стол. Получилось так, что слева от меня оказалась мама, а справа – отчим. Только я открыла рот, чтобы сообщить о своем решении, как на кухню ворвался Пашка, а за ним, конечно же, и Матвейка.
– Мармелад! – словно он прежде никогда его не видел, воодушевленно выдохнул Павел, хватая горсть темно-вишневых желейных фигурок.