Однако надо признать, что первоначальный замысел частичного обобществления быта, задуманный архитекторами Моисеем Гинзбургом и Игнатием Милинисом, не был реализован при заселении Дома Наркомфина в силу разных причин. Затягивание сроков проектирования, а потом и отказ от строительства одного из двух запроектированных коммунальных корпусов, и, как следствие, использование осуществленного корпуса не по назначению привели к тому, что столовая продавала только готовую пищу навынос. Детский сад вместо неосуществленного отдельного здания [4] разместился там, где изначально предполагалась столовая. И главное – чиновники, проводившие весь день на работе, вовсе не стремились общаться и в свободное время. Их больше привлекал традиционный домашний быт [5] .

Популярность Дома Наркомфина в течение долгого времени никак не влияла на решение проблем его реставрации. Этот жилой комплекс находился в запущенном состоянии и был искажен и жильцами, и арендаторами. Многие деятели культуры зарубежных стран предлагали варианты его спасения, не надеясь на российские органы охраны наследия. Лишь в 2010 годы удалось сдвинуть этот вопрос с мертвой точки, но для этого необходимо было отселить жильцов и арендаторов, найти средства для реставрации на фоне сомнительных устремлений коммерческих застройщиков в центре Москвы, что затянуло процесс на долгие годы.

Прежде чем рассказать об архитектурном замысле и его исполнении, следует остановиться на историческом контексте. Идея обобществления быта возникла не в 1920 годы, ее выдвинули социалисты-утописты еще в XVIII веке. Шарль Фурье, как известно, так и не смог реализовать свои идеи на практике, однако в середине XIX века некоторые утопические поселения все же появились – в 1840-х на Севере и Среднем Западе США возникло более 30 так называемых фаланг, коммун, основывавшихся на идеях американского последователя Фурье Альберта Брисбена, ни одна из которых, впрочем, не просуществовала более десяти лет.

Брисбен вслед за Фурье предполагал центром фаланги особое здание, фаланстер – большой дом, включающий жилье с частичным обобществлением быта. Надо заметить, что и идеологически, и с точки зрения пространственной организации сельский и земледельческий фаланстер – плод идей эпохи Просвещения – мало отличается от имевших место еще в XVII веке поселений колонистов-пуритан и других переселенцев в Новый Свет. Религиозные общины той или иной версии протестантизма (не только пуритане из Англии или гугеноты-кальвинисты из Франции, но и представители других сект, бежавшие от религиозной резни в Европе) обустраивались, создавая крепости-блокгаузы или возводя обыкновенный амбар, который использовался для коллективной молитвы, трапезы и в качестве склада общего имущества.

Общий вид здания Фаланги (Фаланстера). Середина XIX века. Гравюра

Параллельно в 1800 годы, во многом в противовес работным домам, английский философ-социалист Роберт Оуэн предложил схожую утопическую концепцию кооперативного индустриального поселения. Его хлопкопрядильная фабрика в Нью-Ланарке в Шотландии, где трудилось больше двух тысяч человек, славилась социальной поддержкой хозяином своих рабочих (с 1968 года получила статус памятника всемирного наследия ЮНЕСКО). Однако главная затея Оуэна, поселение «Новая Гармония» в штате Индиана в США [6] , так и не была реализована из-за бесконечных споров и неурядиц – порядка восьмисот семей так и не смогли договориться ни о совместном управлении, ни о пользовании землей, ни тем более о новом строительстве (Оуэн представлял коммуну в виде «замка» с фабричными трубами вместо башен и кирпичными жилыми корпусами, охватывающими прямоугольный двор). Сохранилось 25 зданий, деревянных жилых и кирпичных общественных, однако еще при жизни Оуэна основные постройки перестали быть коллективной собственностью и вместе с землей были приватизированы. В 1817–1824 годах было выстроено четыре общежития; сохранившиеся два представляют собой трехэтажные кирпичные здания (одно из них, изначально служившее колонистам местом собраний, позднее, еще в XIX веке, было переоборудовано под театр) [7] .

Вид на коммуну «Новая Гармония», нарисованный по описанию Роберта Оуэна. 1838. Гравюра Ф. Бейта

Первые социалисты-утописты не осуществили ничего из намеченного ими в форме заметных архитектурных явлений, но их идеи отчасти реализовались в годы правления Наполеона III, когда весь исторический Париж был реконструирован под руководством префекта округа Сены, опасавшегося революционно настроенных рабочих барона Османа. До последнего времени о коллективных жилищах для рабочих того времени не упоминалось как о прототипе советских проектов такого рода, хотя их организация была в числе политических установок французского правительства эпохи, наряду с прокладкой широких городских магистралей, подоплекой которых была не столько художественная мысль, сколько стратегия защиты от революционных баррикад. Разумеется, и в СССР без политической подоплеки такие проекты, как Дом Наркомфина, тоже не могли появиться.

Как пишет Владимир Филиппов, впервые показавший, что истоки социального жилища для рабочих восходят к Наполеону III: «Идея эксперимента принадлежала Луи-Наполеону, он его организовал и поддерживал как материально, так и морально. Внимание к обустройству жизни рабочих было вызвано, прежде всего, заботой императора о предотвращении пролетарской революции, и в целом он с этой задачей справился – во время его правления революций не происходило». Филиппов также отмечает, что «в конечном итоге в столице объявленная цель эксперимента достигнута не была […] В провинции, где цена земли не подвергалась спекуляциям в такой степени, успешных примеров было больше» [8] .

Фамилистер или Общественный дворец и фабрика в Гизе. 1870. Литография по рисунку Ж. Гэльдро

Не случайно прогрессивный промышленник, последователь Шарля Фурье Жан-Батист Годен, выступив и в роли заказчика, и в роли архитектора, построил «Фамилистер» (фр. familistere – «потребительский рабочий кооператив»), или «Общественный дворец» [9] , для проживания рабочих своего предприятия, производившего изделия из чугуна на севере Франции в городе Гиз в 1859–1877 годах.