Время двигалось к десяти утра, а машина с хлебом не приходила. Пожилая женщина рядом с Катей в изнеможении прислонилась спиной к стене:

– Не могу больше, ноги не держат.

Ей никто не ответил, и она кульком опустилась на землю, оставшись сидеть на асфальте тёмной нахохленной птицей.

Кроме женщин в очереди стояло много детей и подростков. С покорным выражением на лицах они стояли как маленькие старички и молчали. Удивительно, но ни один ребёнок не пытался шуметь или баловаться. Их было особенно жаль, и Катя впервые подумала, что дети войны должны вырасти особенными людьми, отзывчивыми к чужой беде.

– Едет, едет! – прокатилось по очереди, когда из переулка вывернула серая полуторка, гружённая хлебными ящиками.

Толпа в нетерпении задвигалась, спрессовываясь ближе к входной двери.

– Заноси! – выкрикнул кто-то из ожидающих, и, подчиняясь команде, вверх взметнулись десятки рук, передавая по цепочке ящики с хлебом.

Катя тоже подставила руки под драгоценную тяжесть, всей грудью вдыхая тёплую волну запаха свежего хлеба. От витавшего в воздухе аромата оживлялись глаза и появлялись улыбки. Пролейся с неба золотой дождь – никто не заметит. Сейчас здесь царил хлебный дух, и Катя внезапно вспомнила о сухой корочке, которую засунула в карман на колокольне. Надо бы её достать и съесть, а крестик надеть.

Но по мере приближения к прилавку мысли менялись на предвкушение маленького пира, если продавщица к её пайке нарежет довесочек. Его можно будет засунуть за щеку и посмаковать приятную кислинку свежего мякиша.

По дороге домой Катя успела забежать в керосиновую лавку за мылом, а когда подошла к воротам, то увидела знакомый грузовик, который привозил песок.

Сергей?!

Сердце стукнуло и переместилось в пятки.

Хотя Кате захотелось побежать, она пошла медленно-медленно, словно к каждой ноге привязали по чугунной чушке. Пусть видят, что она девушка гордая, независимая и за парнями не бегает. Дойдя до плаката, призывающего помогать фронту, Катя остановилась и внимательно рассмотрела надетую на нарисованного бойца каску, а потом, чтобы протянуть время, прочитала надпись справа налево. Довольная собой, она повернула к дому, готовясь при виде Сергея невозмутимо пройти мимо, пока он не окликнет. Интересно, зачем он приехал? В прошлый раз приезжал за ящиками с бутылками. Сейчас ящиков нет.

Дверца машины была открыта – значит, шофёр во дворе. Катя вошла во двор и незаметно огляделась. Около бомбоубежища стояли тётя Женя и жиличка с верхнего этажа. На скамейке мальчишки играли в шашки. Девочка с куклой подмышкой рисовала мелом на асфальте. Егор Андреевич разговаривал с невысоким мужчиной в помятом костюме и серой кепке. Сергея нигде не было.

Катя остановилась и сделала вид, что копается сумке, но тут же устыдилась своей маленькой хитрости и подошла к Егору Андреевичу.

Тот обернулся:

– А, Катерина, хорошо, что пришла! Занеси сумку, быстренько соберись и езжай с шофёром за дровами. Я договорился, что нашему дому выделят несколько кубометров. С трудом машину выбил, так что поторопись.

Поехать с Сергеем за дровами?!

Катя вспыхнула и бегом метнулась домой.

Платье надо переодеть. Спасибо, Вера подарила своё старое. Сверху кофту – на улице прохладно. Кинув быстрый взгляд в зеркало, она провела расчёской по волосам, скорчила рожицу и вылетела на улицу:

– Я готова, Егор Андреевич!

– Вот и ладненько. Бери мальчишек на подмогу. – Сложив ладонь дощечкой, Егор Андреевич указал на мужчину: – Иди с шофёром, он тебе всё объяснит.

– С каким шофёром? – не сразу поняла Катя, ища глазами Сергея.

– Как это – с каким? Ты что, в очереди перестояла? – рассердился Егор Андреевич. – Вот шофёр, вот машина, вот наряд на дрова.

– А где Сергей? – помимо воли вырвалось у Кати.

Шофёр виновато развёл руками:

– Призвали Сергея. Теперь он у нас в автопарке не работает.

Машина долго петляла по улицам, частично перекрытым баррикадами из мешков с песком. Катя сидела с шофёром, а в кузове устроилось двое мальчишек – Коля и Витя, важно называющий себя Витян.

Около мостика со сфинксами их застал обстрел, и пришлось ехать в объезд. Постепенно каменные дома сменились на деревянные с пылающими кустами георгинов в палисадниках. Через месяц-другой землю занесёт снег, а война всё не заканчивается и не заканчивается.

Дровяной склад располагался около железной дороги, где на рельсах, как спичечные коробки, были рассыпаны искорёженные вагоны. Везде виднелись следы недавней бомбёжки, а из одного вагона тянулся шлейф вонючего дыма.

– Удобрение горит, – пояснил шофёр, затормозив около штабеля дров, вздымавшегося деревянной стеной. – Дрова тоже раздают, чтобы пожара не было. Сама видишь, если здесь полыхнёт, то в Кронштадте увидят.

У дровяных терриконов стояли грузовики и слышался дробный перестук падающих в кузов поленьев.

Развернув машину бортом, шофёр лихо скомандовал: «Налетай, подешевело!» – и мальчишки озорными петрушками выскочили из кузова.

Забрасывая поленья, Катя вспоминала, как они с мамой набивали дровами дровяник. Учителям сельсовет выписывал дрова бесплатно, и привозили их не на грузовике, а на подводе, запряжённой меланхоличной лошадью Крупкой. Катя отрезaла большой ломоть хлеба, добела посыпaла его солью и давала Крупке с ладони, зажмуриваясь от весёлого испуга. Пожевать бы сейчас того хлебушка! Сглотнув голодную слюну, Катя набрала новую охапку.