Не исключено, что монголы использовали при осаде русских городов орудия, камни из которых выбрасывались с помощью пороховых зарядов. Как уже говорилось, такие орудия применялись в Китае еще в первой половине XII в.

В источниках сообщается, что при осаде некоторых русских городов, в частности Владимира-Залесского, монголами употреблялись туры — деревянные передвижные башни на колесах [331] . На такие башни монголы обычно ставили свои камнеметы, чтобы снаряды, пущенные из них с небольшим углом возвышения, попадали в городские стены под прямым углом [332] . Только такого рода попадания могли сокрушить стены русских городов.

Обнажив валы возле городских ворот, татары забирались на них в одних случаях с помощью лестниц, в других — с помощью «приметов» [333] . Затем захватывались и открывались и сами ворота. Именно через ворота — Ориньины, Медные, Волжские — монголы ворвались в различные районы Владимира-на-Клязьме [334] .

Однако и после захвата внешних укреплений монголами горожане продолжали сопротивляться. Они укрывались во внутренних крепостях и каменных церквах. Чтобы подавить это сопротивление, татары были вынуждены применять огонь и «пороки». Причем под «пороками» летописцы, очевидно, понимали не только катапульты и тараны, но и баллисты, метавшие пороховые снаряды-гранаты. Последние употреблялись для разрушения особо прочных сооружений.

Некоторые русские города татарам пришлось осаждать весьма долго. Так, в течение двух недель сопротивлялся татарам Торжок. Семь недель оказывал сопротивление монголам небольшой городок Козельск. Столь длительную осаду нужно объяснять не только беспримерным мужеством и героизмом его защитников, но и рядом других причин. Расположенный на высоком холме, Козельск был хорошо прикрыт со всех сторон реками, болотами, холмами и взгорьями, и подобраться к нему было чрезвычайно трудно. Монголы осадили его весной — 25 марта 1238 г., когда водные преграды уже освободились ото» льда. Разлив р. Жиздры, наполнение ручьев и болот водой не могли не сковать действий монголов возле города. Кроме того, летописцы указывают, что защитникам Козельска удалось произвести вылазку в стан неприятеля и уничтожать его метательные машины — «пращи». Правда, после этой вылазки город защищать было уже некому — множество козлян погибло на «поле вне града» [335] .

Большинство русских летописей отмечает, что Киев был взят монголами 6 декабря («в Николин день») 1240 г. Однако в некоторых русских сводах, в частности в Первой Псковской летописи и в летописи Авраамки, взятие Киева датируется 19 ноября 1240 г. [336] Особенно подробно об осаде и падении Киева говорится в летописи Авраамки: «Того же лета (6748 — О. Р.) приидоша татарове к Киеву сентября 5, и стояща 10 недель и 4 дни, и едва взяша его, ноября 19 в понедельник» [337] . Такая подробная запись вызывает исключительный интерес. Тем более, что летопись Авраамки чуть ли не единственная, где сообщаются даты взятия татарами Переяславля-Русского (3 марта 1239 г.) и Чернигова (18 октября 1239 г.) [338] . По всему чувствуется, что автор был хорошо осведомлен о том, что происходило в Южной Руси в период монгольского нашествия. Запись о взятии Киева тем более интересна, что 19 ноября 1240 г., действительно, приходилось на понедельник. Следовательно, она была сделана непосредственно после событий чей можно доверять. Не стоит, однако, отбрасывать и дату 6 декабря, которую так упорно повторяют все древнейшие и важнейшие русские своды. Вероятно, к 19 ноября войско Батыя уже ворвалось в город и захватило главные районы Киева. Но внутри них еще продолжали оставаться отдельные очаги сопротивления, в частности «город» вокруг Десятинной церкви. 6 декабря 1240 г. и есть, скорее всего, дата взятия монголами Десятинной церкви. А если данное предположение соответствует действительности, то значит Киев оказывал татарам сопротивление в течение трех месяцев.

Серьезные затруднения встретило войско Батыя под Колодяжином — небольшой крепостицей, расположенной около р. Случь. Даже применив при осаде 12 «пороков», монголы не сумели овладеть ею. Только после того, как жители Колодяжина сами открыли городские ворота, поверив монгольской «лести», осаждавшие проникли в город, вырезали в нем все население, а потом спалили все постройки [339] . Успешную защиту города следует, вероятно, объяснить также не только мужеством и умением его жителей постоять за себя, но и особенностями городской планировки. Колодяжинское городище имело круглую в плане форму, с трех сторон хорошо прикрывалось рекой Случь и крутыми склонами горы, на которой располагалось поселение. С напольной стороны городище имело две параллельные линии валов. Данное обстоятельство в значительной степени повышало обороноспособность крепости. Сбив башни и стены первой линии укреплений и взобравшись на вал, противник попадал под интенсивный обстрел второй фортификационной линии. Если внутренний вал с деревянными укреплениями был ниже внешнего, то поразить их с помощью метательных орудий было чрезвычайно сложно. Жилища колодяжинских граждан были расположены непосредственно под валом и внутри него. Середина крепости не была занята никакими постройками [340] . Камни и огонь, которые метали монголы из своих катапульт — и баллист, не могли «причинить горожанам серьезного вреда, поэтому-то и взять Колодяжин было нелегко.

Два города — Кременец и Данилов — монголы вообще не стали осаждать. Батый увидел, что их «невозможно прияти ему» [341] . Оба города были расположены на очень высоких (до 50 м) холмах, склоны которых в ряде мест были круче 45° [342] . Чтобы разбить стены Кременца и Данилова, нужно было в них попасть камнями, выброшенными из катапульт почти под прямым углом, а для этого следовало поднять стенобитные машины на высоту современного 20-этажного дома. Сооружение башен таких размеров было делом чрезвычайно затруднительным, практически невозможен был и подкоп под город. Стены Кременца и Данилова можно было, конечно, взорвать с помощью фугасных снарядов «те хо пао». Но такими снарядами, очевидно, весной 1241 г. войско Батыя не располагало.

Монгольские походы на Русь в 1237–1238 и 1239–1241 гг. принесли стране неисчислимые бедствия. Завоеватели захватили и сожгли многие крупные, средние и малые русские города, преодолев их оборонительные системы. Уже осенью 1237 г. ими были взяты Пронск, Белгород-Рязанокий и Ижеславец, в декабре 1237 г. пала Рязань, в январе 1238 г. — Москва. Летописцы отметили, что только за февраль 1238 г. татарами было захвачено 14 городов Владимиро-Суздальокой земли. Среди них: Суздаль, Владимир-на-Клязьме, Ростов, Городец-на-Волге, Переяславль-Залесский, Галич-Мерский, Юрьев-Польский, Дмитров, Кашин, Тверь, Волок-Ламский, Кснятин [343] . Примерно в то же время пали Боголюбов, Стародуб-Суздальский, Углич, Кострома, Плес, Юрьевец [344] . «И несть места ни вси, ни сел, тацех редко, иде же не воеваша на Суждальскои земли» [345] , — скорбно заметил летописец. Такой же погром испытала на себе и Юго-Западная Русь в 1239–1241 гг. «И что много считати? Един по единому, многое множество, безчислено русских градов взял (Батый. — О. Р.) и всех поработи, и воеводы своя посажа» [346] , — записал южнорусский летописец. Пали хмощнейшие крепости: Чернигов и Переяславль-Русский, Галич и Владимир-Волынский, Киев — один из крупнейших городов Европы.

Ужасающие картины разгрома русских городов рисуют летописи. «Татарове же взяша град их Рязань… и пожгоша весь, а князя великаго Юрья Ингворовича убиша, и княгиню его, и иных князей побиша, и мужи их, и жен, и детей, и черньца, и черници, и ерея емше, овых разсекаху мечи, а других стрелами состреляху и во огнь вметаху, а иныа емлюще вязаху, и груди возрезываху, и жолчь вымаху, а с иных кожи одираху, а иным иглы и щопы за ногти биаху, и поругание черницам, и поподьям, великим же княгиням, и болярыням, и простым женам и девицам пред матерями и сестрами творяху… много же святых церквей огневи предаша, и монастыри и села пожгоша, а имение их поимаша» [347] .