Проникшие на территорию Зеленого дворца тубуты незаметно рассредоточились по всей территории, а ударная группа двинулась к входу в резиденцию, где была встречена ламами из свиты хутухты. Они своими силами сумели бесшумно обезвредить охрану во внутренних помещениях дворца. В назначенную минуту бойцы гарнизона были перебиты сразу на нескольких участках резиденции… Трофейным оружием тубуты открыли огонь по противнику, который не ожидал нападения. Пулемет был захвачен и дан сигнал к наступлению второй группе. Все произошло настолько стремительно, что перепуганные караульные пытались спастись бегством и практически не оказывали сопротивления. Очень скоро все стратегические точки в резиденции были заняты, телефонная линия к штабу перерезана, а основные силы гарнизона охраны изолированы в многочисленных пристройках пулеметным огнем и точной стрельбой тибетцев со стен по всему их периметру.

Под усиленной охраной тубутов богдо-гэгэн и его жена были выведены из Зеленого дворца и переданы подоспевшей второй группе, которая по команде выстроилась в живую цепь. Передавая хутухту с супругой с рук на руки, группа подняла освобожденных узников по склону горы задолго до того момента, как китайские гамины успели опомниться.

Первая группа переодетых ламами тубутов еще некоторое время держала оборону в Зеленом дворце, после чего практически беспрепятственно покинула его пределы, не забыв прихватить по дороге пулемет и ящик патронов к нему.

Богдо-гэгэн был доставлен в монастырь Манджушри, и весть об этом сразу же облетела лагерь. Боевой дух дивизии на столь благоприятном фоне поднялся до неимоверных высот. В гарнизоне Урги китайские генералы начали усиленно готовиться к отражению штурма. По мнению гаминов, теперь он был неизбежен.

Ну и как видишь, Кирилл, штурм закончился поражением китайских военных, которых оказалось значительно больше предполагавшихся десяти тысяч. Выяснилось, что в столицу успели стянуть еще до пяти тысяч штыков из соседних гарнизонов.

– Да уж, все, что ты рассказал, поражает воображение.

По моим представлениям, с начала нашей беседы с Рерихом прошло несколько часов, при этом я чувствовал бодрость, кристальную трезвость ума и тягу к активной деятельности. Зуб мой перестал болеть, и ощущение какой-то запредельной легкости и эйфории говорило о том, что действие метамфетамина еще не прекратилось.

– После трех дней штурма я вступил в город в составе обозов. Урга представляла собой в это время ужасающее зрелище. Убийства, грабежи и пожары, беспорядочная стрельба, стаи собак-трупоедов, группы чахар и тубутов, под действием метамфетамина вершащих правосудие на свой лад… Унгерн выдал мне один из шести захваченных автомобилей с водителем. Я сразу махнул в тюрьму, практически не надеясь застать кого-нибудь в живых. Был рад и удивлен, встретив там тебя. Бурдукова я пока не отыскал. Дом его разграблен китайцами, которые, судя по обстановке, сделали из жилища временные казармы. Наверное, Бурдуков покинул город вместе со своей семьей, что вполне разумно. Теперь давай обсудим твое положение… Согласись, что без документов и денег тебе лучше не пытаться выбраться из Урги. Барон организовал на выездах посты, по городу ходят патрули, хватают всех мужчин без разбору и ведут к барону. Намечается массовый призыв боеспособного населения, а отказников ждет расплата. Зная Дедушку, могу догадаться, что наказание будет суровым и беспощадным.

– Владимир, я бы не хотел быть призванным и, пожалуй, попытаюсь покинуть столицу. Пока еще не поздно уйти в Маньчжурию, ну а если уж попадусь, тогда деваться некуда, присоединюсь к дивизии Унгерна, хоть я человек и не военный.

– Попадешься, будь уверен! – Рерих, улыбаясь, налил нам в пиалы чая, сделал из своей глоток, поменял позу, вытянув перед собой затекшие ноги. – У меня есть более разумное предложение. Рано утром мы с тобой пойдем к барону, я представлю тебя как толкового и честного человека, который выражает желание добровольно вступить в ряды Азиатской конной и, несомненно, принесет ей огромную пользу. Это даст тебе шанс получить от Дедушки назначение на хорошую должность и быть поближе ко мне. Вместе мы придумаем, как раздобыть деньги и документы, выберем момент и навсегда покинем дивизию. Как тебе такой вариант?

– Слушай, но ведь ты сам рассказал мне о том, как поступает барон с дезертирами. Одно дело – свалить из города частным порядком, и совсем другое – бежать из дивизии в качестве бойца или, хуже того, офицера. Я не горю желанием быть сожженным заживо.

– Видишь ли, Кирилл, шансов удачно покинуть Ургу у тебя практически нет. Готов все же допустить, что тебе удастся, не без моей помощи, это осуществить. Что же будет дальше? Караваны теперь из города не идут. На востоке – отступающие части китайской армии, на западе и севере – большевики, на юге – Тибетские горы, лезть туда в самый пик зимы самоубийственно. У тебя нет денег, документов, провизии и транспортного средства, а значит, нет никаких шансов на спасение. Ты можешь попытаться переждать в городе лихие деньки, но после приказа о призыве будешь вынужден явиться в штаб, чтобы стать рядовым, или понесешь суровое наказание. Кроме того, разговор с бароном по линии призыва у тебя наверняка не сложится. Он тебя отбракует, если и не как еврея, то как большевика или шпиона, после чего последует твой расстрел. Мое заступничество в этом случае может уже и не помочь. Другое дело, если ты прибудешь в штаб вместе со мной еще до приказа и сам – слышишь, Кирилл, сам! – выразишь желание вступить в ряды Азиатской конной. Унгерн ищет начальников штабов, для себя и генерала Резухина. Штаб – место спокойное, далекое от передовой, будет доступ к ресурсам дивизии, которые мы аккуратно используем в личных целях. Обещаю тебе, что, как только мы будем иметь на руках новые документы, достаточное количество денег и транспорт, мы покинем это гиблое место, доберемся до Маньчжурии, а дальше махнем в Харбин. Мой старший брат Николай обещал приехать ко мне и забрать в Америку, он там известный художник и, конечно, поможет нам обустроиться на новом месте.

– Мне нельзя в Америку. У меня дети во Владивостоке. Мне их нужно отыскать.

– Дети? Да ты семейный, выходит. И жена есть?

– Жена повесилась. Давай не будем об этом. До Маньчжурии нам с тобой, пожалуй, по пути. А дальше я в Приморье за детьми.

– Ну вот и славно. Как найдешь детей, махнешь с ними в Харбин, с деньгами это сделать будет несложно. Вместе не пропадем. – Рерих, улыбаясь, высыпал из склянки несколько крупных кристаллов, раздавил их лезвием ножа в порошок, сделал две маленькие горки и достал бамбуковую трубочку. – Не предлагаю! У тебя по первому разу еще на сутки запас ходу.

– Да я и не стал бы… Чувствую себя изумительно. Голова ясная, ощущения исключительно приятные, спать не хочется, есть тоже.

– Побочные эффекты возникнут только при систематическом употреблении. – Рерих повертел головой, разминая шею, несколько раз помял пальцами ноздри и, налив из термоса по очередной порции чая, принялся его пить. – Побочные эффекты я заметил не сразу. Они оказались очень кстати в сложившихся обстоятельствах. Раздражительность и агрессия, часто неконтролируемая, проявились у меня после нескольких дней безостановочного употребления кристаллов. Я теперь стараюсь давать себе передышку, привыкание к таким веществам опасно, очень легко перейти грань и оказаться зависимым от подобной стимуляции организма, ресурсы которого, к сожалению, не безграничны.