— Нет, госпожа Ания. Может, он ещё вернётся? Куда он мог полететь? Ох, что с вами — на вас всё мокрое! Разрешите, помогу переодеться…

Я махнула рукой:

— Оставь, нет времени. Найду Сетара, а потом хоть в купальню сходим.

— Вы ж не полетите сами?.. — начала Эсимэ и умолкла, наткнувшись на мой сердитый взгляд.

— Ещё как полечу. Одна! Ты от волнения ещё упадёшь с хэргмэ и разобьёшься, надо мне это! А Рапша и Эльм медленно, тяжело летают!

Отчего-то возникло желание попросить о помощи Рика, но я с возмущением отмела эту мысль.

«И Хаару ничего не скажу! Что я, собственного соловья без сопровождения поискать не могу?!»

— Госпожа Ания, вы куда? — настороженно поинтересовался Рапша в коридоре.

— Скоро вернусь, — бросила через плечо. — Я… я в библиотеку! За мной не ходить!

Пройдя чуть ли не бегом через дворцовые коридоры и рассеянно здороваясь со всеми, кого увидела, я думала только об одном: хорошо бы соловей не улетел далеко. Да, утром я напоила его зельем, чтобы не мёрз, если вдруг возьму его с собой на прогулку, но Сетар мог заблудиться, да и зелье не всесильно! Безжалостное воображение нарисовало мою бедную птичку попавшей в снежную вьюгу. Закоченевший трупик на земле…

«Не бывать этому!»

Приняв драконью форму, я спустилась вниз, покружилась над деревьями, укрытыми гигантскими снежными чепцами. Заглянула в какой-то городок, видя, как люди сначала отбегают в сторону, а потом кричат: «Дракон! Слава дракону — потомку Невидимого Бога!» Пронеслась над деревней, видя, как совсем маленькие ребятишки с визгом кидают снежками друг в друга.

В Бланкастре царила ослепительная, праздничная зима. И если где-то и слышался птичий щебет, это был не Сетар.

— Дракон! — Девочка, укутанная с ног до головы, подбежала к частоколу, отделявшему деревню от леса, и восторженными глазами посмотрела на меня. Румяная, курносая, с лохматыми светлыми прядками на лбу. В руке у малышки был круглый, литой снежок.

— Тут соловей не пролетал? — спросила я. Девочка выронила снежок, захлопала в ладоши:

— Ты со мной разговариваешь, это добрый знак!

— Я ищу свою птичку. Она улетела из дворца, — принялась объяснять я, но, видя, как с каждым словом всё шире раскрываются от восторга светлые глаза девочки, махнула крылом. Тут ничего внятного не услышишь.

— Разве у драконов бывают соловьи? Никогда не видела соловья. И дракона тоже, — девочка призадумалась, и, когда я уже готова была улететь, вдруг закричала: — Подожди, подожди! Благослови меня!

Я удивлённо моргнула.

— Это как?

— Говорят, если дракон пролетит над тобой, прямо над головой, и заденет хвостом или крылом, то он тебя благословил! — возбуждённо заявила моя маленькая собеседница, чуть не подпрыгивая на месте. — А я… мне очень нужно благословение! Я… — Она закусила губу, словно сдерживаясь, чтобы не разреветься.

Ну, как ей откажешь? Я пролетела над девочкой аж три раза, совсем легонько дотронувшись до неё крылом, и взлетела в небо. Вслед мне неслось счастливое:

— Доброго пути, дракон! Доброго пути!

Солнце уже близилось к закату — яркое, красившее снег розовым, — когда я, усталая и грустная, возвращалась во дворец. Облетела его кругом… и замерла. Пение. Соловьиное пение!

Где же это?! Я присмотрелась и увидела в искусственном дворцовом саду двоих. Они обнимались, а на ветке яблони, усыпанной вызывающе-яркими цветами, сидел мой Сетар и пел.

Тихонько опустившись неподалёку и приняв человеческую форму, я подошла ближе. И в девушке узнала Леинью с накинутой на плечи звериной шкурой, а тот, кто её обнимал… несомненно, это белый дракон.

— Я знала, что ты не оставишь меня, — долетели до меня звуки девичьего голоса. И возлюбленный отвечал ей твёрдо и уверенно:

— Нет, никогда. И я найду способ сделать так, чтобы мы были вместе и не разлучались. Не сомневайся во мне, поняла?

И они вновь обнялись и поцеловались под соловьиные трели. Совсем как в романтичных книжках, которыми зачитывалась Алана.

Да, вот это любовь, подумала я. Невозможная любовь, которую сумели сделать реальной.

Жаль, что идиллия скоро рухнет, а обещания окажутся невыполнимыми. Ведь нам, драконам, суждены браки лишь друг с другом. И после этих мыслей очарование — хрупкое, как паутинка светлых лучей — было нарушено.

Я притаилась, ожидая, пока Сетар закончит свою прекрасную песню и те двое уйдут. А затем позвала его, посадила к себе на плечо и вернулась во дворец…

Глубоким вечером я украдкой шла по коридору со сложенной рубашкой в руках. Только что взяла её у Хаарвена, весьма неубедительно солгав, что она нужна мне для маскировки. Друг не поверил, но рубашку отдал — и как-то странно усмехнулся.

Мне было неловко и очень хотелось убежать, но я внушала себе, что ничего страшного или недозволенного в моём порыве нет. Ну, кто ещё поможет другому квизари, как не его напарница? Рик настолько беден, что у него даже лишней одежды нет, но он скорее умрёт, чем признается в этом. Придётся мне его выручать.