Шрифт:
Хоть метро и нередко представляется как тотально контролируемое пространство: наряды полиции, видеонаблюдение, теперь даже камеры у турникетов, которые читают лица, биометрия, металлодетекторы… Сверхконтролируемость = сверхзащищённость, но не пока за всем этим стоят люди. Человеческий фактор никто не отменял, и пока он возможен на широкую ногу – каким бы ни был порядок, мы живём не в антиутопии.
Сейчас же перед тем, как нагло стать вовлечённым в преступление, Янис зацепил взглядом одного из этих, мало на что имеющих право, подземных полисменов. Чёрно-серого сияния – меланхолия и разочарованность. Тот как раз пнул свою немецкую овчарку, бедное животное, которое решило прилечь, и вновь принял свой отсутствующий взгляд в пустоту. Пока на экране проявлялось изображение внутренностей сумки Яниса, он проявлял изображение внутренних переживаний этого сотрудника. Мысли сотрудника несли следующую информацию:
На платформе станции «Пушкинская» колонна шириной в два – два с половиной моих марширующих шага, пространство между колонами – семь, иногда шесть соответствующих шагов.
Сама платформа примерно 23 шага шириной и 170 шагов в длину, если я не сбился. Длина шага около 50 см.
Это необходимые знания, поверьте, безусловные данные – проверьте.
Чтобы пройти всю платформу станции «Университет» спокойным шагом от эскалатора до противоположной стенки, надо потратить 1 минуту 17 секунд. Это полезные знания, ведь так? Кто, если не я, их сосчитает?
Чёрт, забыл зафиксировать количество плиточек, надо начать заново, благо до конца смены ещё достаточно, работа идёт, денюшка каплет.
«Скорость выкуренной сигареты»
Пошлое лобызание времени по коже было так же омерзительно, как пухленькие подушечки пальцев по головке члена от пьяной подруги детства, которая была почти как сестра. Но оно так же завораживало и требовало продолжения, как отвердевший член в тёплой ручке почти что сестры.
В этот момент биографии он испытал благодарность за то, что в семье уродился один.
Если в воспоминании с подругой его выворачивало от стыдливой беспомощности перед дикой жаждой быть в ком-то нужным, то с вопросами о Времени его просто выворачивало, безо всяких минимальных построек фундамента самооправдания и неловких движений самоопределения.
Время – не пьяная подруга, время – просто сука. Причём как на трезвую, так и на пьяную голову. Кто кого – не разберёшь, но время кончит, обязательно покончит с тобой.
Ему ничего не оставалось, как чувствовать жидкий металл времени, заполнивший его волосяные луковицы и теперь медленно остывающий и затвердевающий, от чего волосы застыли в напряжении, как деревья в бетоне и больше походили на торчащие иглы.
Не то «время», которое замечаешь в отражении окон мимо проезжающего автомобиля, а вечером, запираясь в спальне, с ужасом изучаешь каждый отрезок своего физического сосуда в поисках новых признаков старости. И не то «время», которое напоминает о себе саркастическим, но таким печальным смехом, с каждым годом новой свечкой на торте. Даже не то, что ехидно и презрительно улыбается твоей молодостью с пожелтевших фотографий, напоминая об упущенных возможностях и допущенных ошибках.
Также, разумеется, не предстоящее «время». Предстоящее время слишком лениво, оно не стремится стать предыдущим и «предбегущим», оно просто ждёт, когда его обгонят, чтобы спокойно упасть с наигранной усталостью «дайвера» в футболе и потерять соревновательную приставку.
Конечно, имелось в виду Настоящее Время. То самое, в обычные моменты несуществующее, утекающее, так и не успев затечь, которое из-за редкости и сложности фиксации почти не имеет нарицательных имён.
Раб стоит на плато и рад, что ничего не делает. Устроился, думает, хорошо, стабильно плотят за просто так, немного, но хватает, даже кредит небольшой может раз в полгода, падла, позволить. И вроде как общественно-полезным делом занят, лучшее из прикрытий для бесполезных, два через два по двенадцать часов – это вообще-то очень по божески. Лучше многих там… А жизнь? Вышел на смену – поставил на паузу, а в выходной восстановил, включил на месте, где остановился, разве не так это работает? Главное занят и при этом может в рабочее время найти время на себя. На себя (иногда называют «саморазвитием») – обычно не сильно отличается от того, чем занимается индивид валяет перед теликом, залипая в тик-точек или в игрулю какую-нибудь. Звучит достаточно славно, ведь время идёт, а денюшка капает. Если же в течении рабочего дня не наиграешься, то в выходной доиграешь – отдохнёшь или вроде того.Нет, не самозабвенное Время, проходящее в весёлом безделье и даже не проходящее, пусть и утюгом по коленям поколений, но впоследствии приносящее свои плоды, а то самое Мерзкое, Настоящее и Бессмысленное. Которое заставляет задуматься о том, что в данный момент проходит твоя жизнь, обнажает её себестоимость и значимость. С таким временем курс на валюту жизни нулевой.
Когда каждая минута въедалась бы глубже с каждым укусом секунды, которых от боли не шестьдесят, а все триста. И тут даже у тракториста, нигилиста-эксгибициониста самоуверенности не хватит, засмущается бедолага: почём ему знать, что во временных искажениях материя имеет свойство не только растягиваться и раздуваться, но сморщиваться и скукоживаться, раз на раз, как говорится.
Но его положение от этого не особо менялось, он даже задумался, что лучше: один, но физический и разовый х*й по губе или постоянное множество ментальных х*ёв перед носом.
Разумеется, этот вопрос имеет актуальность у мужчин гетеросексуальной принадлежности, остальные ориентированные в других направлениях, лишь исключение для очередного повода задуматься о своём скоропостижном детстве и сопутствующих травмах, авариях и драмах на этой хрупкой дорожке невинности, не всегда ведущей к зрелости.