Шрифт:
Этот нехитрый приём подстегнул филэллина. Он дёрнулся ещё несколько раз и замер, распластавшись на моей спине.
??????????????????????????
– Ну всё, хватит!
– я уже и так превратилась в подобие камбалы.
– Слезай давай! Разлёгся.
Толстяк нехотя откинулся и перевернулся на кровати. Сама бы я ни за что из-под него не выбралась.
Я оглядела руки и бока - нет ли на них синяков и отправилась в ванную, а когда вернулась назад, этот боров храпел вовсю, аж усы подлетали вверх. Пришёл, увидел, победил? Взбешённая таким обхождением я хлопнула его влажным полотенцем.
– А? Что? Турки?
– подпрыгнул он на кровати.
– Ага, янычары, - подтвердила я, - с ятаганами.
– О, прелестная, шутить изволите, - толстяк расплылся в улыбке.
– Отнюдь. Сейчас посмотрю, и если не увижу янычаров, сама схожу за ятаганом, - пообещала я.
– Я знаю, где он висит.
– Может быть продолжим?
– игриво предложил толстяк.
Однако я была уже сыта его греческой лаской.
– Собирайся, мудак, сны будешь дома досматривать, один.
– Что означает - мудак?
– не понял он.
– Военное звание, типа полковника, - быстрей бы он уже убрался.
– Но я - капитан, луноликая, - толстяк сел на кровати.
– Ты капитан? А вёл себя как мудак!
Как он мне надоел.
– Иди уже!
– Я твой муда-ак!
– произнёс он нараспев и вытянул губы трубочкой, чтобы поцеловать меня.
Чтоб он быстрее отстал, я сама поставила щёку и притянула его за голову. Пальцы попали во что-то липкое.
– Что это?
– я повернула его.
– О, боже!
– я узнала пирожные, с которыми он вошёл. Это были именно те, которыми я швырялась в часы. Раздавленный кусок одного из них прилип к волосам толстяка.
Глава 49
– Иди, помойся! Ты как поросёнок.
– Туда?
– он направился к ванной.
– Ага, щас! Мне после тебя ещё постель менять, - я подтолкнула его к выходу.
– Пирожные свои забери.
– Они очень вкусные.
– Вот и ешь, а с меня хватит.
Пританцовывая, он подхватил разнос и со всей грацией, на которую был способен покинул мою спальню. При этом он что-то тихонько пел и одной рукой поддерживал штаны. Хлопнула дверь, и в стенах замка отразился осипший тенор:
– В этот вечер случилось так:
Ты осталась, ушёл твой мудак...
Менять постельное мне было не на что. Можно конечно воспользоваться трюком - выйти из спальни и послоняться по замку. Приходишь и - ап!
– в комнате чистота и порядок. Но волшебства мне сегодня уже не хотелось. Хватило. Особенно с этим... филэллином. Ждала, уговаривала себя – хотела посмотреть на чудо. И вот вам чудо! Кушайте с булочкой. Или с пироженкой, как кому нравится.
Стас никогда со мной таким не был. Он был нежным, обходительным и ужасно милым. Милым моим, нежным, красивым Стасом. А может быть я сама себе придумала этого милого, обходительного Стаса? Знаю ли я, каким он был на самом деле? Ведь именно об этом и говорила мне Светка.
Я отработала неделю в фирме, куда меня устроил Стас. Не бог весть что, но всё же работа.
– Зачем тебе какая-то там работа? – улыбался он.
– Неужели не ясно?
– Ну, объясни.
– Ты будешь меня содержать. Я буду твоей... Тьфу, господи, даже сказать противно.
– Что значит - содержать? Содержать, кисуля, я могу Московский зоопарк. Не полностью, конечно, и не очень долго, но я смогу. А ты... Я люблю тебя. Этим всё сказано. Неужели тебе недостаточно? В конце концов я могу переводить тебе деньги на карту. И даже не буду спрашивать, на что ты их тратишь.
– Сначала будешь, потом забудешь, потом скажешь - почему у тебя столько расходов? Я не хочу так. Кроме того, вот захочу я купить подарок, и что? Я буду покупать подарок тебе за твои же деньги? По-моему, это выглядит свинством.
И вот, второй понедельник в фирме. В кабинете нас четверо - я и три девушки. Есть ещё директор, он же - шеф, но у него отдельное помещение. Работа у меня не пыльная - перевожу рекламные и разные другие коммерческие тексты. Для синхрониста с двумя языками - это всё равно что за деньги решать задачки для третьего класса. Но это - работа, и я ей горжусь.
Дверь в кабинет распахнулась. Настолько резко, что я вздрогнула. Уверенной, даже несколько хозяйской походкой к нам в офис вошла женщина. Коричневый деловой костюм, рыжие волосы, собранные в клубок, плотно сжатые губы, и серые ледяные глаза. Она замерла на секунду у моего стола, пристально на меня посмотрела и показала в сторону директорской двери:
– У себя?
– Да, он... Да, - от этого взгляда и этого голоса мне стало не по себе. Будто на меня ведро ледяной воды вылили.
Она прошла в кабинет. Минут через пять всех девочек кроме меня позвали к шефу. А из его двери неспешно вышла ледяная дама. Она подошла к моему столу. Я вжала голову в плечи стала усиленно щёлкать мышкой. Дама взяла бумаги с моего стола и бросила их на соседний. Я замерла. Она села на край: