— Как бы конец не затупился, — пробурчал Емеля, который после фиаско первого поединка был разжалован из капитанов в рядовые.

— Ты за его конец не волнуйся, — вступился за меня Аристарх, — вон как лесовица в вагончике кричала.

— Я уж думал всё, развалится сейчас кибитка, — хохотнул Булат, — но ремонт колёс обязательно нужно сделать перед дорогой.

— Внимание! — заорал рефери, — команды на арену!

— Аристарх и Булат рядом со мной, замыкающие Емеля и Гаврила, — скомандовал я.

Перед боем мы встали так же пятеро против пятерых. Я посмотрел в полные ненависти глаза Макара. Быстро ему ноги починили, а жаль. Уж больно здоров.

— Бой! — взвыл судья вместе с трибунами.

— Убей! Убей! — стали скандировать со стоячих мест.

Кстати, зрители, которые смотрели мордобойку, удобно развалившись такой кровожадностью, не отличались, либо о ней открыто не кричали. Мои «колобки» после сигнала очень резво встроились в клин, чем удивили кузнецов.

— Пошли! — проревел я и повёл команду прямо в лоб на Макара.

Сейчас его собьём с ног, попинаем, остальные сами разбегутся, решил я. И, подойдя на дистанцию, с которой высоченный и длиннорукий гигант мог в меня попасть, я притормозил. Дождался, когда «кувалда» кузнеца просвистела над макушкой, резко выпрыгнул, и вложил всю злость в свой удар. Макар, где стоял, там и рухнул, попутно окатив меня брызгами крови из сломанного носа.

— За мной, идём на разворот! — заорал я, и сделал несколько шагов.

Затем резко развернулся перед ложей для почётных гостей и опять опешил. На манеже лежали всё мои ненаглядные «колобки» и здоровенная туша Макара. Куда бежать, куда податься, промелькнуло в голове, лучше бы снова был с краю. Теперь четверо мастеров молотка и наковальни неспешно прижимали меня к пятидесятисантиметровому барьеру, по которому во время представления в другие дни бегали собачки.

— Убейте его, убейте! — голосил какой-то ненормальный.

— Дави! — хохотали другие.

И я побежал в левый край, потом резко рванул вправо и того кто зазевался, бухнул в челюсть. Ё-моё, что я творю, открытый перелом, с испугу не рассчитал вес гири, в которую превратил на мгновение свой кулак. Ещё несколько шагов, разворот и следующий кузнец своего счастья от моего удара потерял ориентацию в пространстве и, пробежав в сторону, упал спиной, перекинувшись через барьер. Раздался дикий хохот, так как это было очень смешно для горожан, что бедный парень лежит без памяти, задрав ноги вверх. И тут один смельчак бросился мне в ноги и повалил. Второй же прыгнул сверху, чтобы задушить, но налетел на мой чугунный кулак и приземлился уже без сознания. Ещё больше кровищи хлынуло на меня. Последним ударом слева я оглушил кузнеца, который прижимал меня к манежу. Ещё пару секунд я выбирался из-под крепких ребят. Затем встал и поднял свою руку вверх. Сам князь Игорь Всесветович приподнялся из своего кресла и похлопал. Само собой его примеру последовали и прочие дворяне. Миранда бросила на манеж мне красную розу. Из вежливости, пришлось её поднять и поклониться в ответ. И я тут же выбежал за кулисы.

— Какой ты у меня кровавый! — засмеялась Иримэ, — откуда роза! — резко переменилась она в лице.

— Княжна Миранда кинула, — пожал я плечами, давая понять, что с ней делать не знаю.

Лесовица выхватила у меня этот цветок, переломила его надвое и закинула за ящики с цирковым реквизитом.

— Пойдем, полью на тебя из бочки, — потащила она меня к своему вагончику.

Однако после водных процедур, Иримэ, сказала, что нужно как следует растереться, чтобы не заболеть и потащила меня в свой домик на колёсах. Из которого я вышел, полчаса спустя и ещё раз окунулся в бочку с водой, пока ненасытная лесовица нежилась в кроватке. И тут заметил, что мои «колобки» какие-то грустные.

— Аристарх, что за похороны? — спросил я, — кстати, где Емеля?

— Рассказывай, — подтолкнул Булат его в бок.

— Ну, это, — начал из прекрасного далёко Аристарх, — когда твоя…

— Иримэ, — подсказал Булат.

— Когда твоя Иримэ кричала, — крякнул он, — делай со мной это самое сильнее. Я возьми и ляпни Емеле, вот учись, как жену воспитывать надо. А он послал нас лесом и ушёл. Совсем.

— Замену срочно искать надо, — зачастил Булат.

— Иначе в финале дисквалификация будет, — козырнул мудрёным словом Гаврила, — плакали наши деньги. Десять лучшему бойцу и ещё по два золотых каждому мордобойцу.

— Толку кончено от Емели было, как от козла молока, — махнул рукой я, — но вреда, однако ж, тоже никакого. Может в циркусе на трибуне есть кто из наших, из купцов?

— Один паренёк хороший имеется, — хищно улыбнулся Булат, — только он драться не умеет.

— Не понял? — опешил я.

— У нас в прошлом году, так же один человечек психанул, ну мы этого уговорили постоять за родной купеческий квартал, — стал пояснять Гаврила.

— И когда все мы уже лежали, его ещё пять минут поймать не могли соперники, — продолжил Аристарх, — вёрткий сволочь. Кстати и в делах такой же. Только он не пойдёт.

— За полмонетки удавится, — подхватил тему Булат, — минимум золотой попросит за свои телесные страдания.

— Показывай, где сидит этот ваш вертихвостский, — я кивнул Аристарху, и мы двинулись в цирковое закулисье.

Кстати на манеже хлестались стрельцы и дружина князя. Кричали уже набившее оскомину — убей, размажжи ему череп, ломай пальцы, бей по яицам. Все самые добрые слова, житомирцы припасли, наверное, для других дней.

— Вон он сидит с красоткой Хеленой Ярославной, — показал мне в щёлочку дырявого занавеса Аристарх требуемую персону, — клинья подбивает балбес. Только с Хеленкой ему обломиться, с девства её знаю, заносчивая сука.