Следующее, что я запомнил, были разноцветные искры перед глазами и дикая боль в области носа. Ну и удар, не скажешь, что маленький ребёнок ручку приложил! По ощущениям - трактор переехал. Вот дела, знакомство не задалось. Как только в голове прояснилось, я всё начал сначала, но теперь осторожно и вежливо подбирая слова, ведь девчонки любят обходительных - так меня учили.

– Это какое-то недоразумение! Я твой друг, знаешь, почти у всех детей бывают воображаемые друзья, что б им не было одиноко. Прими меня, со мной ты скучать не будешь!
– и я постарался улыбнуться во всю пасть. Получилось, видимо, не очень, потому что девчоночья душа скривилась как от зубной боли и врезала мне в глаз.

– Хватит заливать, чудище-страшилище! Тоже мне, дурочку нашёл. Да кто такому уроду поверит!

Сознаюсь, от удара мои ноги подкосились. Пришлось опуститься перед ней на колени и, сделав обиженную мину, я проворчал: «Ты совершенно неправа, какой ещё урод? Так говорить грубо, и вообще, кто тебя воспитывал?»

– Да кто только меня ни воспитывал!
– ухмыльнулась девчонка, продемонстрировав мне отсутствие переднего зуба, - не урод, говоришь? А сам-то себя видел?

Я растерялся: ну, положим, не видел, да и когда мне было смотреть, если спал всё время. Вот ведь нахалка, зачем такой - монстр, она и так сама практически… Я ойкнул, и закрыл рот рукой. Да что это со мной! Даже думать так нельзя, если признаю поражение, она выкинет меня из тела на раз — два. И прощайте мечты, прощайте грандиозные планы, о которых вам говорить не собираюсь. Надо было срочно спасать ситуацию.

– Послушай, ой, а я ведь даже имени твоего не знаю, неудобно как-то разговаривать не познакомившись. Как тебя зовут, то есть твою хозяйку?

– Что? Какую-такую хозяйку? Нет у меня хозяйки, я сама по себе. Мы с Маришкой одно целое, - и она закусила губу, поняв, что проговорилась. Зато мне стало гораздо веселей.

– Хорошо, буду называть тебя Маришей, а ты можешь называть меня…

– Урод!
– подсказала Маришкина душа и засмеялась противным смехом.

– Да что ты всё заладила, неужели - такой некрасивый?
– я решил давить на жалость.

– А то! Чудище с косолапыми ногами, четырьмя руками, полосатым голым как у крысы хвостом и головой…

– Хватит, хватит! Понял, не продолжай, - жалобно сложил в умоляющем жесте все четыре руки. Надо же, всегда думал, что хорош собой, какое разочарование.

– Не перебивай, уродец! Дай мне закончить. Так, на чём я остановилась? А, голова у тебя похожа на вытянутую дыню с огромным широким носом и малюсенькими глазками. А ушей, похоже, вообще нет, вот смех-то! И на коже такие жёлтые пупырышки, фу, какая гадость, откуда только такие берутся! Ну, колись, помесь крысы с утконосом, с какой помойки сбежал?

Она меня просто добила своим «утконосом»! Я пощупал нос. Да, он у меня немного широковат, ну и что тут такого? Но сравнивать меня с каким-то «утконосом» - просто беспредел. Пусть только покажется мне на глаза умник, внушавший во сне, мол, «девичья душа ранима, доверчива, склонна к фантазиям и легко управляема». Вот негодяй, если она маленькая такая, то что с ней будет, когда подрастёт? Это же не девочка, а настоящая катастрофа.

Я был подавлен, можно сказать - разбит на голову. Опять проиграл, даже не начав. Может, произошла какая-то ошибка, и я просто не гожусь для такой работы? Слишком нерешительный и слабовольный, мне только грудных детишек пугать. Подумал и расчувствовался. Даже всхлипнул. И тут же получил хороший подзатыльник.

– Эй, уродец, перестань мне тут сырость разводить. Я тебя всё равно не пожалею, потому что сильная и Маришку такой же выращу. В нашей жизни по-другому никак нельзя, кругом одни придурки, - она тяжело вздохнула и улыбнулась, - а ты забавный, когда дрожишь, из тебя отличная собака получится.

И проклятая душонка стала ходить вокруг меня кругами, как акула вокруг добычи, придирчиво рассматривая со всех сторон. Я встрепенулся и попытался перехватить у неё инициативу.

– Но, но! Никакой собаки! Что это ты задумала? Не хотел тебя обижать, надеялся, по-хорошему договоримся, но, видно не получится. У меня, знаешь ли, тоже сила есть и не маленькая. Да я могу тебя одной рукой … Ой, что ты делаешь, проклятое отродье?

– Как, что? Ошейник на тебя надеваю, собачка! И не рыпайся, он не простой, из небесной верёвки свит: таким как ты, его ни за что не снять. И не пытайся, а то только больнее будет, - она сморщилась, видя, как я задыхаюсь и синею, и чуть — чуть ослабила верёвку вокруг моей шеи.

– Ну, понял, что не с той связался? Если понял - кивни. Вот так-то лучше. Что ты там хрипишь - умоляешь отпустить? Прости, не могу, моя задача охранять Маришку от таких монстров, как ты. Да-да, думал, не догадаюсь, кто ты? Могу выкинуть тебя из тела, и все дела, - услышав это, я радостно замотал головой, - но не буду. Ты же сразу другую жертву найдёшь, и не отпирайся, насквозь тебя вижу, уродец!
– и она недвусмысленно на меня замахнулась. Я так испугался, что закрыл свою несчастную голову всеми четырьмя руками.

А моя мучительница тем временем достала из кармана не очень чистой кофточки два чупа-чупса и сняла с них обёртки. Один из них она засунула себе в рот, а второй - дала мне. Конфета была сладкой, и вкусной. Это же была первая конфета в моей жизни. И как у неё получилось, не понимаю, она же дух? Негодяйка посмотрела на меня с насмешкой и потрепала по пупыристой голове.

– Хорошая собачка, как же мне тебя назвать? Шариком? Точно, Шариком, твоя голова на вытянутый шарик похожа. Да ты не грусти, привыкнешь, будешь мне помогать, а я тебя - разными конфетками угощать. Сейчас уроки кончатся, домой пойдём, мультики смотреть будем. Любишь мультики? Я тоже. Значит, договорились, а пока — спи. Нужен будешь, разбужу.