Теперь отчет об этом событии получил уже Ковалев. С одной стороны, можно было бы успокоиться, ведь из Нового Уренгоя в Штаты ушла нужна информация, подтверждающая, что профессор находится на севере. С другой, это был очень настораживающий сигнал. Те, кто вел «Очищение», продолжали мониторить обстановку в России, видимо, страшась утечки от француза. Чтобы снять их опасения, нужно было представить профессора вживую. Тем более он уже почти три месяца «сидел на севере» и ему был положен отпуск. Пора ученому показаться в родном институте, в семье и среди друзей, а заодно подтвердить легенду о полевых работах.

На следующей встрече с Подольским полковник сообщил, что нужно на недельку вернуться в институт. Там он понадувает щеки, расскажет всем, что работает на севере в секретной группе Минобороны, связанной с изучением древних белковых соединений, появляющихся в результате таяния вечной мерзлоты, изучает всякие ископаемые, древние вирусы и микроорганизмы. Ну и про могильники с сибирской язвой намекнет. Работа настолько увлекательная, что он принялся писать целый научный труд. После этой засветки профессор возьмет пару недель отпуска, а потом обратно в «тундру». Там ведь нужно успеть собрать материал до того, как начнутся морозы.

Появление профессора в институте, где уже стали задавать вопросы, произвело нужный эффект, наверняка попало в поле зрения тех, у кого он находился на контроле, и стало хорошим закреплением легенды. Но трюк с институтом был не единственным шагом, который предпринял Ковалев.

Утечка списка постояльцев из гостиницы в Новом Уренгое давала возможность выхода на айтишника из центрального офиса, который передал инфу в ЦРУ. Вычислив этого «крота», можно было вести с врагами разные сложные игры, сливая им всякую полезную дезу.

Пройдя по цифровому следу, контрразведчики вышли на сисадмина. Как и в большинстве случаев с инфантильной сетевой молодежью, оказалось, что парень не предатель, а просто лох. Шпионы использовали его вслепую. Вышли на контакт по Интернету, представившись агентством по исследованию рынка гостиничного сервиса. Они якобы собирали информацию о российских гостиницах и профилях клиентов. Предложили ему немного денег и ВИП-карту на бесплатное недельное проживание в одной из глобальных сетей отелей. Тот и потек. Измены тут не было, а вот на статьи о злоупотреблении, нарушении конфиденциальности и утечке данных накопать можно было вполне, что контрразведчики на пальцах айтишнику и объяснили. Когда до смерти перепуганный ботан перестал заикаться от страха, то с готовностью согласился сотрудничать с ФСБ. Вот такой получился дополнительный бонус.

Пока Ковалев расставлял в России «флажки», а ФСБ вербовало сисадмина, в Вашингтоне прошло очередное совещание по статусу «Очищения». После короткой справки Инмана о том, что активность в России не вызывает беспокойства, с докладом выступил доктор Розенберг – научный руководитель проекта. Именно ему несколько лет назад пришла мысль использовать аномальные прионы в качестве биологического оружия.

Темой он занимался давно, еще со времен вспышки коровьего бешенства в Англии. Тогда Пентагон выделил на исследования аномальных прионов небольшой бюджет и лабораторию. Со временем Розенберг из младшего научного сотрудника вырос до руководителя лаборатории и чуть ли не главного специалиста по теме в Штатах. Конечно, в нескольких университетах и даже институтах в структуре DTRA 51 были более маститые ученые, но все они работали с прионами по узким направлениям: кто-то изучал структуру, кто-то – механизмы взаимодействия с нормальными белками, кто-то – потенциал редактирования. Розенберг не был ни гением, ни даже просто талантливым биохимиком. Вот в чем ему нельзя было отказать, так это в умении систематизировать и перерабатывать огромное количество материала из разных источников и на основе анализа делать неожиданные выводы, которые порой открывали захватывающие перспективы. Так он наткнулся на работу доктора Шерно – французского биохимика, который утверждал, что нашел способ манипулировать атипичными прионами. Ученый работал в небольшом городке под Парижем в лаборатории Минсельхоза Франции и не догадывался, что попал в поле зрения американских военных.

Детально изучив его работы, Розенберг набросал концепцию боевого применения атипичных прионов и через голову начальства обратился к одному отставному генералу, который совсем недавно возглавлял DTRA и лично согласовывал его кандидатуру на должность руководителя лаборатории. Сейчас важный покровитель занимал пост вице-президента одной из крупных фармкомпаний. Идея его очень заинтересовала. Правда, ученого попросили ни в коем случае не делиться своими мыслями с военным начальством или, упаси боже, с кем-нибудь со стороны.

Конец ознакомительного фрагмента.