Кацнельсон Михаил Иосифович
Шрифт:
Звезды - осколки:
из них я выстроил мир
(Ф. Ницше)
Хорошую иллюстрацию к этим идеям можно найти в довольно старом (написанном в 1920 году) фантастическом романе, лежащем у истоков жанра фэнтези. Его герой получает возможность кое-что прозреть за видимым миром.
Ручей также изменился. От его зеленой воды поднималось дрожащее сияние, будто некая сокрытая в нем сила ускользала в воздух... Зрение его изменилось, и он машинально застыл на месте. Он одновременно воспринимал два мира. Своими собственными глазами он, как и раньше видел ущелье с его камнями, ручьем, растениями-животными, солнечным светом и тенями. Но вновь приобретенными глазами он видел иначе... При пристальном внимании можно было различить каждую отдельную зеленую искорку из ручья, дрожа поднимавшуюся к облакам; но едва они туда попадали, как разгоралась жестокая битва. Искра пыталась пробиться сквозь облака куда-то выше, в то время как облака сгущались вокруг нее, куда бы она ни металась, пытаясь создать такую тюрьму, чтобы дальнейшее движение было невозможным... Зеленая искорка, еще видимая внутри, оставила свои усилия и некоторое время оставалась совершенно неподвижной. Облачная форма продолжала уплотняться и стала почти сферической; становясь тяжелее, неподвижнее, она начала медленно опускаться, направляясь ко дну долины... Вдруг, как удар молнии, большое облако схлопнулось, стало маленьким, цветным, и растение-животное зашагало на ногах, пробуя землю в поисках пищи. б...с
Шар по прежнему был там, но между ним и миром Маспела (в романе - мир подлинной Реальности.
– Авт.), в котором стоял Найтспор, он различил огромную неясную тень неопределенной неясной формы... Найтспор знал, что это Кристалмен (бог-демиург.
– Авт.). Поток сильного света - но это был не свет, а страсть - непрерывно лился от Маспела к Тени и сквозь нее. Однако, когда он появлялся по другую сторону, где находился шар, свет менял свой характер. Он разлагался, будто призмой, на две части - зеленые частицы и вихри. Что всего лишь мгновением раньше было яростным духом, становилось отвратительной массой ползущих, извивающихся существ, каждый вихрь, стремящийся к удовольствию воли, в качестве ядра содержал отдельную искру живого зеленого огня. ...Иногда зеленые искры оказывались достаточно сильны, чтобы немного продвинуться в направлении Маспела,... но они никогда не заглядывали за Тень, они думали, что движутся к ней... поток Маспела был пищей Кристалмена.
(Д. Линдсей. Путешествие к Арктуру)
Мы можем попробовать дать интерпретацию этого отрывка на физическом языке: спускаясь вниз из запредельного (квантового) мира, кванты превращаются в неприглядные классические законы и явления; эта тема еще не раз прозвучит на страницах книги.
Для детального описания гностической картины мира традиция астрологии, алхимии и герметизма вводит специальный термин гемармен, означающий тираническое правление верховных архонтов-звезд над миром и телом и душой (но не духом!) человека, вселенский рок. Звезды укреплены божествами-творцами между небесными твердями и землей на вращающейся звездной сфере (Колесе). Мерцающий свет звезд - следствие того, что архонты владеют частицами души живой, искрами благого Света. Близкие образы можно найти в творениях К. Кастанеды (гигантский Орел, управляющий и питающийся сознанием).
Хотя обычно принято подчеркивать несовместимость гностического учения и христианской ортодоксии, невозможно не признать, что гностики мучительно бились над совершенно реальной проблемой - проблемой Богооставленности. Один из авторитетных гностических авторов (с ортодоксальной точки зрения -ересиарх) Василид повторял: Все готов я признать; не признаю лишь того, что Божество жестокосердо (см. цит. соч. Л. П. Карсавина и труд Иринея Лионского Против ересей). Современный человек, не защищенный традиционной верой, не способен уже понять даже этого порыва -не говоря о христианском Бог есть любовь (1 Иоан. 4:8).
Бог - он чужд милосердия. Тот, кто говорит, будто он добр, тот просто его не знает. Нет ничего бесчеловечней бога. И он неистов и коварен, точно молния. Точно молния из тучи, из которой вовсе не ждешь молнии. И вдруг, внезапно, она ударяет - вдруг, внезапно, он обрушивает на человека удар и являет всю свою жестокость. Или свою любовь. Или же свою жестокую любовь. От него можно ждать чего угодно. Он может явить себя когда угодно и в чем угодно.
(П. Лагерквист. Сивилла)
Обсуждаемая проблема, безусловно, существует и с самой ортодоксальной точки зрения. Она должна не игнорироваться, а решаться (каждым человеком в отдельности!) с помощью веры, надежды и любви. Во многих местах Библии говорится о том, что Бог сокрыл Свой лик от людей:
И возгорится гнев Мой на него в тот день, и Я оставлю их и сокрою лице Мое от них, и он истреблен будет, и постигнут его многие бедствия и скорби, и скажет он в тот день: не потому ли постигли меня сии бедствия, что нет [Господа] Бога моего среди меня?
(Второзаконие 31:17)
За нечистоты их и за их беззаконие Я сделал это с ними, и сокрыл от них лице Мое.
(Иезекииль 39:24)
По благоволению Твоему, Господи, Ты укрепил гору мою; но Ты сокрыл лице Твое, и я смутился.
(Псалтырь 29:8)
В жару гнева Я сокрыл от тебя лице Мое на время, но вечною милостью помилую тебя, говорит Искупитель твой, Господь.
(Исаия 54:8)
Тема сокрытия Божьего лика стала трагически актуальной в XX веке, духовный настрой которого в значительной степени был задан знаменитой сентенцией Ф. Ницше Бог умер (Так говорил Заратустра). Начиная с первой мировой войны, человечество словно специально задалось целью продемонстрировать, на что способна тварь, покинутая Творцом (покинутая по многочисленным, как было принято говорить в советское время, просьбам трудящихся).
У человечества всего - То колики, то рези, - И вся история его - История болезни. Живет больное все бодрей, Все злей и бесполезней - И наслаждается своей Историей болезни. (В. Высоцкий)Об ужасе этого сокрытия западные философы и иудеохристианские теологи снова вспомнили после второй мировой войны (Холокоста). Впрочем, эта тема слишком серьезна, чтобы обсуждать ее мимоходом. Весь XX век оказался веком Иова - причем без видимого (пока?) катарсиса.