Однако исключать воздействие срубной керамики на приказанскую, как и наоборот, нельзя. Особенно это касается балымско-карташихинской керамики, где встречаются отдельные сосуды, практически ничем не отличимые от срубных. В этом отношении наиболее выразительна керамика Балымской стоянки, где срубные формы распространены больше, чем в материале любой другой приказанской стоянки. Здесь же есть и погребения, выполненные в обычной манере срубного погребального обряда, а жилища в значительной степени копируют срубные формы [736] . Все это, очевидно, результат сильнейшего воздействия срубной культуры на приказанскую. Но и приказанские племена оказали определенное воздействие на северное срубное население. Как правильно отмечает О.А. Кривцова-Гракова, «круглые ямки, шишечки, кружки и некоторые другие способы нанесения узора, а также зональность в расположении узора почти всегда указывают на внедрение в орнаментацию керамики срубной культуры чуждых ей элементов» [737] .

В изготовлении и употреблении каменных орудий на втором этапе этой культуры намечается определенный упадок. Достаточно хорошо это прослеживается на снижении процента каменных орудий и отходов от их производства по отношению к остальной массе находок [738] . Так, если на III Займищенской стоянке этот процент равен 34,9, то на II Карташихинской стоянке он составляет всего 10,6 %, а на Балымской и того меньше — 4,6 %. Несколько выше процент каменных изделий на I Карташихинской стоянке, где он достигает 37,5. Но это следует объяснить спецификой памятника, служившего не только поселением, но и местом обработки камня, т. е. своеобразной мастерской [739] . Если же мы возьмем соотношение орудий и остального вещевого материала, то оно почти по всем упомянутым памятникам будет одинаковым. Так, если в III Займищенской стоянке орудия составляют 4 %, то на I Карташихинской, Балымской и II Карташихинской стоянках — около 1 %.

Характерно преобладание таких крупных орудий, как долота, тесла, зернотерочные и растиральные плиты. В этот период еще бытуют асимметричные и желобчатые долота и тесла [740] , но не они придают специфику каменному инвентарю. Для балымско-карташихинского этапа приказанской культуры следует считать характерным сохранение треугольных наконечников стрел с усеченным основанием (рис. 55, 75, 76) так называемого турбинско-сейминского типа и близких им ножей (рис. 55, 78, 79). Но они по сравнению с собственно турбинскими и предшествующими формами имеют более вытянутые и тонкие очертания. Такие орудия найдены на I Карташихинской (четыре наконечника, девять ножей), Балымской (три ножа), I Матюшинской (два наконечника, три ножа) и других стоянках. Сохранение турбинско-сейминских форм наконечников, кроме преемственности кремневого инвентаря приказанских памятников первого и второго этапов, свидетельствует также и об относительной древности памятников балымско-карташихинского типа, время существования которых, очевидно, захватывало вторую половину сейминско-турбинского времени Волго-Камья.

Намечающаяся тенденция к упадку кремневой индустрии, очевидно, была вызвана в первую очередь дальнейшим развитием металлургии меди и бронзы. Правда, металлических изделий на поселениях балымско-карташихинского этапа найдено ограниченное число, но и они вместе со следами их производства свидетельствуют о дальнейшем развитии меднолитейного дела.

Изделия из металла представлены шильями, иглами, ножами, бляшкой, обломком браслета, кельтами, серпами и пр. Шилья, обнаруженные на Балымской [741] , I Карташихинской [742] и II Мало-Отарской стоянках (раскопки автора в 1953 г.), представлены двумя формами. Три из них (рис. 55, 88) с двумя заостренными концами, четырехгранные в сечении и короткие (длина — 4–4,6 см, толщина — 0,3–0,4 см). Это наиболее распространенная форма шильев в эпоху бронзы, известная во многих археологических культурах [743] . Четвертое шило из II Мало-Отарского поселения имеет лишь одно острие, а противоположный конец у него уплощен. Такие шилья становятся особенно характерными для поздних приказанских памятников.

Три иглы из I Карташихинской и Балымской стоянок [744] изготовлены из круглой в сечении проволоки, согнутой вдвое и прокованной. На месте сгиба оставлено ушко (рис. 55, 57). Носились они, по-видимому, в деревянных или кожаных футлярах, ибо остатки одного из таких футляров вместе с иглой обнаружены в пяти погребениях Балымской стоянки. Аналогичные иглы известны в ряде курганов Покровского этапа срубной культуры; Поволжья — 13, 15 курганы (погребение 2, 3) Покровские [745] , курган А-11 (погребение 2) у с. Зеелман [746] . Почти во всех случаях они найдены в комплексах, дата которых не может быть моложе третьей четверти II тысячелетия до н. э. Так, в погребении кургана А-11 у с. Зеелман вместе с иглой найдены браслет со свернутыми в спираль концами, овально-вытянутые височные привески, датирующиеся алакульским этапом андроновской культуры в пределах 1600–1300 гг. до н. э. [747] В Покровских курганах (15) вместе с подобной иглой обнаружены фаянсовые бусы, достаточно точно датированные по египетским образцам (XV–XIII вв. до н. э. [748] ), а также бронзовые височные подвески в 1,5 оборота абашевского типа, бытовавшие не позднее третьей четверти II тысячелетия до н. э.

Медный нож из погребения 5 Балымской стоянки [749] и обломок подобного ножа из I Карташихинской стоянки по форме (рис. 55, 89) принадлежат к типу срубных ножей с намеченным перекрестием и продолжают развитие предшествующих типов — с приостренным черешком. Подобные ножи, известные в срубных памятниках первого периода [750] некоторых андроновских могильников [751] , также в основном датируются третьей четвертью II тысячелетия до н. э. Характерно, что в Балымском погребении нож найден вместе с иглой описанного типа и обычным срубным острореберным сосудом.

Говоря об орудиях труда, следует упомянуть еще два бронзовых кельта, обнаруженных, в центральных районах распространения приказанской культуры и синхронных со вторым этапом. Это находки из урочища «Бакалда» под Казанью (коллекция ГМТР-15662) и урочища «Кереметь» у с. Омары на р. Каме [752] . Оба кельта, по классификации Б.Г. Тихонова [753] , принадлежат типу Б сейминских кельтов с обедненным орнаментом (рис. 55, 91), датированных XIV–XIII вв. до н. э. Кельт из с. Омары был найден совместно с бронзовым серпом [754] раннесрубного облика (рис. 55, 92), медной киркой [755] и позднесейминским наконечником копья (рис. 55, 86) длиной в 16 см. Два подобных копья известны из окрестностей с. Ташкермень, близ устья р. Камы [756] . Здесь же найдены два бронзовых копья, продолжающих развитие сейминско-турбинских типов с ромбическим стержнем (ГМТР — 5393, 11043) [757] .

Вероятно, в третьей четверти II тысячелетия до н. э. на базе развития сейминско-турбинских прототипов начинают изготовляться кельты с лобными ушками и орнаментом по верхней части (рис. 55, 125). Последний напоминает орнамент сейминских кельтов, что позволяет сближать по времени и сами орудия. С территории распространения приказанской культуры известно до десяти находок подобных кельтов — из деревень Биябаш, Девликеево, Альменево (в бассейне р. Свияги), Танайка, Омары и Ананьино по правому берегу Камы и др.