Во-первых, чтобы рассмотреть три случая – и весь человеческий опыт – с философской точки зрения. Имеет ли человек выбор? Являются ли наши трое неудачников жертвами шанса или судьбы? И ответственны ли они за свое незавидное положение?

Во-вторых, чтобы совершить подобное расследование исходя из научной перспективы. Человек расщепил атом, преобразовал лицо Земли, прохаживался по Луне. Почему он не научился устранять страдание, недостаток, разочарование, раздоры и неудачу? Почему, несмотря на Фрейда и даже Павлова, человеческое поведение не было понято до такой степени, чтобы стали возможны удовлетворительный крупномасштабный анализ, предсказание и модификация, обеспечивающие таким образом выживание человечества и спокойствие?

В-третьих, чтобы показать, что обнаружили мы. Для нас опыт нашего трио не является трагической виньеткой жизни. Скорее, он логически предсказуем и поэтому также поправимы эффекты или симптомы паттернов поведения, которые могут быть определены с научной точностью. Соответственно, мы доказываем, что человек управляем главным образом совершенно бессознательно его собственной мозговой записью, а также тем, что мы называем разумом. Более того, он управляем другими людьми посредством того же самого разума, а также управляет ими, главным образом помимо его или их воли. Понимая соответствующие движущие силы, мы с научной точностью вызвали систематические и постоянные улучшения в жизни этих троих, а также многих других благодарных людей.

В этот космический век не только профан хочет быстро получить ответы на сложные вопросы. Даже ученые научились быть практичными и нетерпеливыми. Когда мы в течение лишь четырех одночасовых консультативных сессий направляем женщину, как предполагалось шизофреничку, на путь восстановления и социальной полноценности, выдающийся психиатр, который бесполезно лечил ее в течение более двух лет, позвонил нам в середине консультации. «Скажите мне, – спросил он резко, – что делали вы, чего не делал я?»

Нас не удивило любопытство хорошего доктора. Каждый жаждет улучшить эффективность исполнения на своем рабочем месте. Читатель не смог бы обвинить никого, кто вторил бы изумленному профессионалу. Перефразируя известную американскую корпорацию – прогресс в понимании человеческого поведения и опыта – дело каждого.

Прежде, чем мы дадим наш ответ, мы должны установить предпосылку, опираясь на основные соображения, которые представляют или, по крайней мере, должны представлять всеобщий интерес.

Столетиями философы и богословы вели жаркие дебаты. Их итоговым кардинальным моментом являлись такие ключевые вопросы как мораль, этика и грех. Проще говоря, вопрос сводится к следующему: имеет ли человек свободу выбора в своих действиях и опыте? Простого ответа очевидно нет. Или вопрос был бы давно решен.

Одна из важных школ мыслителей – школа ортодоксальных детерминистов. Их принципиальным аргументом было и остается то, что судьба человека до малейшего события предопределена или телесными процессами и внешними условиями, или в соответствии с божественным установлением. Довольно сложные аспекты этой теории можно просуммировать утверждением, что «для каждого события есть и необходимое, и достаточное условие, так что ничто иное не могло бы случиться иначе, чем это случилось»2. Очевидно, если эти предположения были бы правильны, человека нельзя было бы считать ответственным за его действия. Значит, не было бы ни этики, ни ошибки. Чтобы избежать жесткости ньютонианства и других форм детерминизма, современные последователи этой школы признают, что «человеческое поведение должно быть расценено как процесс осознания намерений и целей, которые скорее являются личными, чем просто естественными силами»2.

Защитники свободы воли опираются на другую жизненную школу мысли. Они утверждают, что сознательные и умышленные действия человека не являются результатом «неумолимо вытекающим из предшествующих причин», но «происходят (в нем) с некоторой уникальной спонтанностью»3. Эти подходы позволяют моралистам подобно Иммануилу Канту расценивать человека как свободного и потому ответственного деятеля. По существу, однако, ««свобода», за которую работают и сражаются люди, – не то, что основано на их воле, ни даже то, что вызвано их разумными соображениями, но то, что в их действиях им не помешают ни тюремные стены, ни суровые политические меры, ни некое загадочное действие судьбы»3. Поскольку последователи Платона, Аристотеля и Декарта имеют тенденцию предпочесть волю обычной случайной связи, они расценивают причину, только как постоянно связанную с ее следствием. Свобода тогда может быть определена как форма самоопределения. «В великой старой этической сцене человек «свободен» пропорционально тому, насколько его действия поистине его, то есть насколько их преобладающие причины, заключены в его собственном характере, знании и мысли, а не просто в механическом подчинении аппетиту и обстоятельствам»3.

Что все это означает? Переходя к сути дела, сами наши трое несчастных создают их незавидное положение или это судьба? Если сказанное выше верно и они действительно виноваты, то почему они не использовали свое желание более конструктивным способом? Или даже если сначала они применили его неразумно, почему они не преуспели в том, чтобы их последующий опыт соответствовал их очевидно искреннему желанию?

В случае если последнее верно, и судьба действительно сыграла с ними злую шутку, тогда почему они потрудились прийти к нам, а прежде пришли к другим профессионалам? Или почему мы должны впустую тратить наше время и их деньги?

Охват этого исследования недостаточен для того, чтобы доказать или же опровергнуть старые теории. Это не означает, что мы обходим вопрос. Мы далеки от этого. Мы будем шаг за шагом приближаться к нему – в этой книге ссылаясь на нашу троицу, а в других книгах касаясь соображений гораздо большего значения.

Возвращаясь к Ирине, Уилларду и Дороти, заметим, что они не приняли безропотно свои неудачи. Каждая помощь, к которой они обращались, являлась собственным уникальным путем каждого из них. Технически, каждый использовал «волю», чтобы найти решение относительно сложной и в высшей степени досаждающей личной проблемы. Перед тем как прийти к нам ни один из них не нашел его.