Дверь открывается и в кабинет входит Артём. Только тебя тут не хватало. Пришел позлорадствовать. Вот уж у кого чуйка на «погорячее» отменная.

— И чего тут расселась? — произносит, надо мной возвышаясь, — Сомнения что — ли были.

Силы как — то резко покидают бренное тело. Опускаю руки на согнутые колени. Сверху композицию «Я устала» дополняю, уткнувшись лбом в свои руки. Завтра утром это пройдет, я себя знаю, сейчас же нужна минутка страдашек.

— Тём, уходи. Реально не до тебя, — голос звучит очень устало.

— А что ты, Алёнка, хотела? Нам уже четвертый десяток. По клубам скакать и не уставать не выйдет, — Артём к моему удивлению опускается рядом на корточки. Даже в сложенном виде он выглядит большим. Предел совершенства для многих, десятилетней давности, — Пошли, моя чахлая. Домой тебя отвезу. Там дождь начался, — Артём поднимается на ноги и рывком поднимает меня, крепко обхватив за предплечья.

Ни сил, ни желания к сопротивления я не имею. Поэтому поднимаюсь и позволяю снять с себя халат. Стою и смотрю, как Артём ловко расстегивает пуговицы, стягивает его с плеч. Накидывает мне на плечи мою толстовку, затем капюшон, как ребенку.

— Ну чего ты молчишь? — говорит, постукивая большими пальцами по рулю. Нам повезло словить вечернюю пробку, — Плохим клоуном себя чувствую.

Из меня вырывается смешок. Калоев себя с клоуном сравнил?

— Если я продолжу путь самоуничижения, тебе полегчает, малыш?

— Мне полегчает, если ты меня малышом перестанешь называть? — как не крути, взбодрить меня ему удалось. Не знаю, что на меня так подействовало. Сама по себе ситуация? Скорее просто всё накопилось. При должном настрое мы и поржать с такого могли бы с подругами. Парнишка копил, а потратил впустую. А зная Артёма, дай бог чтоб живой вообще остался, — Артём?

— Что?

— Он живой?

— А как бы тебе хотелось? Думаешь упырки, трахающие накаченных химией девушек жить должны?

— Я думаю, что это не нам с тобой решать? Может быть он впервые.

— Боже мой, как же ты дожила до своих лет? Алён, сколько случаев с изнасилованием через тебя прошло? Ты еще чему — то удивляешься.

— Всякое в жизни бывает. Вдруг бы мне понравилось, — Артём бросает на меня хмурый взгляд. Зачем его злю, я не знаю. Тут только язык себе откусить.

— Говорит человек, который групповуху извращением считает, — усмехается, немного помягче.

— Если ты попробовать решил, то я не против. Ради такого можно возобновить на разок, — произношу с энтузиазмом, разворачиваясь корпусом в сторону собеседника.

Артём резко бьет по тормозам. Прямо посреди городского шоссе. Моя голова дергается вперед. Перегнула палку, я знаю. Я жду, так долго жду, тот момент, когда мы достанем друг друга в конец. Чтоб уже не простить.

Смотрю на Артёма, сидит, плотно сжав губы, челюсть напряжена. Глаза прикрыты. Голова слегка опущена. Сжимает и разжимает обвитые вокруг руля пальцы. Шею мою представляет?

— Алёнка, что ты несешь… Сколько можно…

— Тебе сигналят.

— Объедут, — отвечает так зычно, что я прикрываю глаза. По коже несутся мурашки, — Мне похрен. Я не хочу слышать от своей любимой девушки, что она не против групповух. Ты моя. Только моя девочкой. Неужели так трудно запомнить? Забыла, как меня плющит от мысли, что ты спала с другими, пока мы расставались? Включи уже свой светлый мозг. Где — то умница, а где — то дура дурой. Честное слово, прибить хочется, — заводит авто, и рывком срывается с места, так резко, что меня вжимает в сиденье.

Весь остаток дороги мы едем молча. Хотя мне есть, что сказать. Наорать на него хочется. Девочка его, ну конечно. С его легкой руки я шлюхой стала. Девочкой я была аккурат до нашего с ним знакомства.

— К тебе? — мой мозг включается, когда Артем спускается на подземную парковку.

— Аня с подругами в Азию улетела.

— Вот уж успокоил, это же полностью дело меняет, — выхожу из машины, хлопнув дверью посильнее.

— Давай разведусь, тебе полегчает? — задает глупейший вопрос, за что награждается недовольно — снисходительным взглядом, — Как хочешь. Я заказал морепродукты, как ты любишь. Скоро доставят. Можешь пока душ принять.

— Вещи жены мне одолжишь? Я ведь не планировала в вашей квартире вечер заканчивать, — язык реально стоит укоротить. Артём не отвечает, только вздыхает тяжело.

В квартире стараюсь не обращать внимания на тут и там, разложенные вещи супруги. Мне хоть и легче, ощущенья не новы, но думать об этом всё равно неприятно. Гоню их поганой метлой и контрастным душем. Как бы мне не хотелось высказать Артёму за то, что он снова на косячил, повода нет. Полотенца и его футболка лежат ровно сложенные на тумбе. Купалась я долго, и еще дольше сушу волосы полотенцем, параллельно рассматриваю свое отражение в огромном зеркале. И правда какая — то бледная, глаза красноваты, и щеки немного впали. Футболка Артёма на мне смотрится платьем, почти до колен доставая.