А вот документы…

Документы Хазаров изучает внимательней. И, судя по всему, в отличие от меня, очень даже понимает, что в них.

И прочитанное ему активно не нравится. Я наблюдаю, как сжимаются чуть сильнее твердые губы, сужаются глаза.

Сижу, затаив дыхание, чтоб ничем не мешать.

Хазаров, в итоге, досмотрев все данные до конца, поворачивается ко мне, кивает на экран:

— Читала?

— Да, — не считаю нужным скрывать, — но я не поняла ничего… Совсем.

— А мужиков на фото знаешь?

— Нет, конечно, — и повторяю терпеливо, удивляясь, что Хазаров не запомнил мой рассказ, — мне Ваня сказал, что одного из них он ткнул ножом… Но не сильно, крови было мало…

Хазаров кивает, опять пролистывает фото:

— Которого?

Показываю на полного мужика с немного бессмысленным выражением лица.

— Вы его узнали?

Хазаров, естественно, мой вопрос оставляет без ответа. А я вспоминаю еще кое-что из упущенного:

— Да, Ваня сказал, что узнал одного из мужчин, пересчитывавших деньги в офисе!

— Тут, на фото?

— Нет… На биллборде возле школы…

Хазаров чуть дергает бровями, словно в удивлении:

— Показывал тебе?

— Нет… Я не уверена, что он реально узнал, а не придумал… Он… Честно говоря, он мне не все сразу рассказал, потому я и не понимала какое-то время, насколько все опасно…

— Давай его сюда, — приказывает Хазаров, и я с облегчением иду прочь из кабинета.

Наедине с ним очень неуютно, все же. На редкость тяжелый человек, давящий прямо.

Ванька активно сопротивляется извлечению себя любимого из бассейна, но я настаиваю.

В итоге, в кабинет к Хазарову он заходит хмурый и надутый.

Смотрит на невозмутимого хозяина дома волчонком, разве что только не скалится.

Хазарову, судя по лицу, на реакцию сына плевать с высокой колокольни, он поворачивает ноут к нам, показывая фотку из предвыборной кампании какого-то депутата:

— Этого видел?

Ванька удивленно таращит глаза и кивает.

— Точно? — Хазаров хмурится, пристально смотрит на Ваньку, — может, ошибся? Ты же его долю секунды видел всего?

— Ничего не долю, — обидчиво отвечает Ванька, — я его хорошо запомнил! Он орал еще матом, что какого хера тут шляются всякие…

И сказал, кто именно, шляется.

Я только глаза ладонью прикрываю. Сил бороться с ним нет, тем более, что и вины ребенка тут тоже никакой. Это всякие уроды за словами не следят.

Хазаров не показывает, что ему не нравится, как разговаривает его сын, наверно, ничего особенного не видит?

Кивает, разворачивает к себе экран, захлопывает ноут.

Встает:

— Идите есть, потом спать.

Судя по всему, на этом аудиенцию и разговор можно считать завершенными, но я не согласна.

— Подождите, вы ничего не объяснили же! Кто эти люди? И что им надо от Вани? И сколько это будет продолжаться? И вообще… Может, нам можно возвращаться уже? Тех людей сдали в полицию же? Они все рассказали?

Хазаров смотрит на меня с легким недоумением, а Ванька рядом шипит тихо:

— Вот ты наивняк…

Я хмурюсь, сдерживая желание шлепнуть засранца по затылку, требовательно смотрю на Хазарова.

— Я просто хочу знать, сколько это продлится. У меня работа, я уже говорила… И Ваню надо домой, его мама беспокоится, наверняка.

— Нихера она не беспокоится… — вставляет Ванька, отворачиваясь.

Я тут же принимаюсь убеждать:

— Вань, конечно переживает… Она же спрашивала тебя сегодня, где ты?

— Нет, не спрашивала, — поджимает он губы, — но тут я тоже не буду, поехали домой, раз все нормально уже.

— Вы останетесь тут, — спокойно говорит Хазаров, — пока я все не выясню.

— Но вы же… — я киваю на ноут, — узнали всех? И документы… Я думаю, что мы вообще не интересны уже с Ваней… И нападающие в полиции…

Рядом раздается “пф-ф-ф” от Ваньки, и я, не выдержав, разворачиваюсь к нему:

— Да что ты все фырчишь? Сергей вызвал скорую, они обязаны в полицию сигнализировать… Это преступление, вообще-то! И, кстати, вам тоже может грозить превышение самообороны… — я смотрю на Хазарова, — я думаю, надо в полицию, я готова, если что, главное, чтоб нас там не арестовали с Ваней, но теперь-то явно не сделают такого… Зная, чей он сын, что мы не просто обычные люди… С улицы…