И Орхан заметил, что взгляд ее сделался тусклым и сытым. Но тут ему пришло в голову, что, поскольку спина ее превратилась в настоящее кровавое месиво, то, отдаваясь ему, она, должно быть, испытывала мучительную боль. Он задал нелепый вопрос:

— Тебе было больно?

— Конечно… немного, но женщины привыкают к боли. Они в большей степени способны терпеть ее, чем мужчины, — и она снисходительно ему улыбнулась.

— Я не верю. Всем известно, что мужчины сильнее, выносливее и боль переносят лучше.

— При всем уважении, о господин, быть может, мужчины и думают, будто им об этом известно, но я считаю иначе. Женщины с рождения способны страдать гораздо сильнее, чем мужчины, ибо природа заранее готовит их к родовым мукам. К тому же я каждый месяц испытываю такую боль, какую ты не в силах вообразить. По сравнению с ней твоя порка — пустяк. — В глазах ее опять появился блеск, и она бросила на Орхана шаловливый взгляд. — Ты бы ни за что не выдержал такой порки, которую задал мне.

— Не болтай ерунды, Рокселана! Я бы наверняка перенес ее с большей легкостью, нежели ты.

— Тогда, быть может, проверим?

Орхан пребывал в нерешительности. В конце концов, с какой стати он должен покорно подставлять спину под плеть одной из служительниц своего зоопарка?

Видя, что он колеблется, она принялась его подзадоривать:

— Решайся, мой повелитель! Это всего лишь игра, подобная моей игре с леопардом. Такие забавы придают нам бодрости, ибо, хотя мы, возможно, идем по жизни словно во сне, удар плетью способен нас разбудить. Теперь твоя очередь, — настаивала она. — Тебе понравится. Доверься мне. — И она ослепительно ему улыбнулась.

Соблазнившись возможностью испытать себя, плененный ее улыбкой, он согласился. Тогда она отвела его в угол жирафника и указала на пару ручных кандалов, прикрепленных цепями к стене.

— Надень их, — сказала она.

Вновь он засомневался. Тут она рассердилась и топнула ногой.

— Ты должен их надеть. Иначе это несправедливо. Какое же это испытание, если ты сможешь в любой момент от него отказаться или повернуться, отобрать у меня плеть и снова начать меня бить! Тебе придется мне доверять. Придется доверять мне так же, как я доверяла тебе. Поверь, ты сам убедишься в том, что отчасти источником твоего наслаждения является доверие к даме с плеткой. Доверься мне, это будет очень слабая порка — подобная легким прикосновениям бабочки к твоему телу.

Орхан приблизил запястья к кандалам.

— Иногда мы заковываем в них непослушную обезьяну, — объяснила, защелкивая кандалы, Рокселана.

— Настал мой черед! — воскликнула она, и в воздухе засвистела плеть.

Орхан невольно содрогнулся, когда плеть впервые врезалась в его тело. Рокселана умела обращаться с плетью лучше, чем он, и удары наносились быстро и точно.

Он услышал ее громкий голос:

— О мой возлюбленный, клянусь тебе, я оставляю на твоем теле рубцы только потому, что его желаю! Плеть рисует карту, по которой проложат путь мои нежные поцелуи.

Потом удары вдруг сделались еще более жестокими, а Рокселана, казалось, заговорила сама с собой на незнакомом языке, в котором гортанные звуки смешивались со стонами и шипением. Прошло совсем немного времени, и Орхан в полуобморочном состоянии тяжело повалился на пол. Тогда, прижавшись сверху к его спине, она стала слизывать его кровь.

— Ты безумна, — произнес он со стоном.

— Так и есть, — ответила она. — Мои джинны вернулись, и они хотят твоей крови. О мой возлюбленный господин, прости меня, но я не в силах сдержаться! — И она вновь принялась целовать и зализывать его раны.

Наконец она подняла лицо от его тела и глубоко вздохнула. Когда она снова заговорила, голос у нее уже был спокойный и нежный:

— Ну вот, ласковое прикосновение плети в какой-то степени научило тебя получать непривычное наслаждение от страдания. И все же ты еще не имеешь представления о том, как больно быть женщиной. Для того чтобы по-настоящему заниматься любовью с женщиной, ты должен узнать, каково ей приходится, когда с ней занимаются любовью. — Она провела рукой по его волосам.

— Только не уходи, ладно?

И она ушла, оставив Орхана в оковах на полу жирафника.

Вернувшись, она слегка пнула его ногой и ногой же перевернула, насколько позволяла длина цепей. Подняв взгляд на Рокселану, Орхан прежде всего заметил, что ее губы вымазаны кровью. Потом он увидел большую, поблескивающую от смазки красную штуковину, прикрепленную с помощью замысловатой системы ремней к нижней части ее живота, и в ужасе застонал.

— Этот искусственный пенис, — сказала она, указывая на штуковину, — представляет собой рог единорога в оболочке из красной кордовской кожи. Он применяется только для дефлорации девственниц.