Шрифт:
Какая циничность!
Хотя, для нас измена мужчины — это не то, что должно волновать его жену… Так ведь, Зверь?
Воспоминания больно бьют по сердцу, но дышать становится легче.
Я окончательно сбрасываю с себя оковы недавней страсти, укрощаю некстати взбунтовавшееся тело и твердо смотрю в лицо своего бывшего мужа.
Своего врага.
Да, Азат теперь — враг мне. Потому что, если он узнает, что Адам — его сын, то не будет мне свободы. Не будет мне счастья. Или нас вместе заберет, полностью проигнорировав все законы , или… Сама мысль эта пугает своей простотой и логичностью.
Он может забрать Адама!
Конечно, может!
Тоже, руководствуясь лишь своими внутренними мотивами, забыв про мои чувства, про законы, вообще про все забыв!
Вспоминаю, как Азат, когда еще все было хорошо у нас, когдя я была не Нэй, а сладкой дурочкой Наирой… И вот в те благословенные времена мой любящий муж рассказывал, насколько сильно хочет сына. Наследника. И что планирует назвать его в честь своего деда. И что будет воспитывать из него настоящего воина, мужчину.
Горячая ладонь при этом лежала на моем животе, и я ощущала безграничное счастье, спокойствие, словно там, внутри, уже был наш сын…
И впереди у нас было все то, что так идиллически нарисовал себе мой муж…
Поджимаю губы от застарелой боли, от моего несбывшегося , глупого счастья…
И неожиданно ощущаю поднимающийся изнутри гнев.
Это он виноват! Он! Он!
Он все разрушил! Растоптал!
И теперь еще смеет… Да пусть только посмеет подойти к Адаму! Я его загрызу!
Но, чтоб даже шанса у него не было увидеть моего сына, надо сейчас сыграть максимально правдиво.
Он не будет себя связывать с чужой женщиной, с женщиной, у которой ребенок от чужого мужчины… Слишком эгоистичен.
Я для него сейчас должна быть низшим сортом. Дурным прошлым, о котором стыдно вспоминать и рассказывать…
— Сколько ему? — его голос низок и страшен, мышцы все в напряжении, кажется, кинется сейчас, набросится!
Держись, Нэй, держись… Ради Адама.
— Три месяца.
Он, конечно, сможет проверить, но моя задача сейчас, чтоб не захотел мгновенно это сделать. А потом… Я подправлю информацию в своем личном деле. HR я или нет? Все выплаты и льготы я уже и так получаю, проверять никто не будет…
— То есть… Сразу забеременела, да? — ноздри породистого носа бешено раздуваются, желваки ходят.
Давай, Зверь, прими правильное решение уже!
— Да, так получилось.
Стараюсь делать голос отстраненным и с трудом сдерживаю желание кинуться в сторону двери.
Но нельзя. Таким образом только спровоцирую его. Зверь, он и есть Зверь, сразу среагирует и кинется догонять.
А мне надо, чтоб скривился от омерзения и забыл.
— Как ты… Быстро… И ребенок… От него? От того, с кем живешь? — голос его становится совсем низким, жутким. И лицо чернеет буквально.
— Да, от мужа. — Тут, главное, взгляд не отводить. И я не отвожу.
Ну же, Зверь, оскорбись, наконец! Назови дешевкой, тварью!
И уходи! Исчезни из моей жизни!
Не мучай больше!
Он молчит, сжимает кулаки до белых костяшек.
И на долгое, счастливое мгновение мне кажется, что мой план — успешен.
Не будет он больше меня преследовать, побрезугет. Оскорбится.
И в тот момент, когда я уже думаю, что все удалось, я выиграла, Азат неожиданно и резко подается ко мне всем телом, молча, страшно, словно ударить хочет…
Но, вместо этого хватает за руку и тянет на выход.
Нет! Всевышний, нет!
— Пусти! — тщетно пытаюсь вырваться, но когда мне удавалось освободиться из его лап? — Зачем я тебе? С чужим ребенком?
Но все протесты разбиваются о гранитную скалу его безумия.
И слова Зверя звучат жутким приговором всем моим надеждам на избавление:
— Ты — моя жена. Значит, и ребенок — мой.
Глава 10
Меня его слова буквально оглушают. Беспомощной тряпичной куклой волокусь следом за Азатом, ничего не соображая, с одним сплошным ужасом в голове.
Ситуация жуткая, и дальше будет хуже!
Я это понимаю прекрасно, но сопротивляться уже не могу, ступор в голове и теле дичайший, и полное ощущение, будто не со мной происходит сейчас кошмар, будто со стороны смотрю.
Помню, было такое же, давно, в самом начале, когда люди, которых я считала родными, просто отдали меня в постель дикому Зверю.
Я тогда тоже, помнится, в диком шоке была, в ступоре. Поверить все не могла…
И вот теперь ситуация повторяется.
И моя реакция на нее — тоже.