Велосипед оставил под присмотром вахтёра, договорился когда брал ключ, и сразу метнулся до комнаты. Надо прибрать мешок с инструментами до поры до времени. Ну и сковородкой имени меня полюбоваться. Интересно ведь.

Мешок очень удобно устроился под кроватью. Из рюкзака выложил всё кроме денег. Надо их, всё что осталось, назад вернуть. Боязно мне в общаге их держать. А вот подписи, на посуде, мне понравились. Не хохлома, конечно, но вполне прилично и, даже можно сказать, каллиграфично. Как сказали бы в том времени, в будущем то есть — креативненько.

Эх! Давно я на велосипеде не катался. А если честно то, вроде бы, Вилор вообще не умел это делать. Как бы шок или стресс не заработать. А что? И такое бывает. Куда далеко ходить, прямо на моих глазах всё случилось. У одного плотника-бетонщика было три сына. Все они женились в своё время, но вот затык… у них, почему-то, рождались только девочки. Так вот, этот плотник, когда стал дедушкой в шестой раз. И опять родилась внучка, сказал, что уйдёт в монастырь, если седьмая опять будет девочка. Все думали, что он шутит. А вот он, наоборот, каждый день Библию во время обеда читал и ещё кучу каких-то книг. Короче, кукушка, у него, начала куковать не в той тональности. Год он потихоньку себя готовил к чему-то. И ещё! В то время не было сотовых телефонов. Новости можно было узнать только вернувшись домой или, если кто-то придёт сообщить прямо на работу. Вот и обрадовала его жена, когда одна из невесток родила внука. Прибежала на работу и крикнула, вызывая мужа. Мы как раз полы собирались заливать. Опалубку ставили. Он подбежал к оконному проёму, поговорил, повернулся к нам, улыбнулся и… умер. Прямо вот так, с улыбкой. Упал и всё. В голове сосуд лопнул — это потом, на вскрытии определили. Да-с… Так что — надо аккуратно к таким вещам относиться.

Касьян вышел со мной, на площадку перед общагой. Всё не мог успокоиться. Как же аппарат-то германский. А он патриот и партократ, который бил эту фашистскую сволочь, что делала эти велосипеды. Пытался меня жизни учить — вроде, как негоже комсомольцу на нацистской технике разъезжать. Спорить мне было лень, поэтому я отделался общими фразами: — Велосипед это бывший военный трофей. Захвачен в бою. Куплен у инвалида и ветерана войны. Вся символика, нацистского и фашистского содержания, безжалостно уничтожена напильником. Какие вопросы?

Но Касьян, не был бы Касьяном, если отпустил бы меня просто так. Пару раз он всё-таки пнул ненавистный механизм. Несильно и без последствий. Я не в обиде. Но, как-то всё это наиграно было. Больше на показ все эти эмоции выставлялись. Но это-то ладно — время такое. Чего уж там. С другой стороны, по городу свободно разъезжает трофейная техника и не у кого раздражение не вызывает. Нестыковочка выходит, какая-то? Или это лично ко мне относится? Разберусь со временем. Чтобы не продолжать эту комедию, я, не обращая внимание на Касьяна, стартанул со двора на максимальной скорости.

К Рите решил не ехать. Надо сначала поговорить, что у неё дома творится. Как-то мне не понравилось наше с ней расставание. Да и, к тому же, на данный момент, есть вопросы первоочередные. Вот ими и займусь.

Немецкая техника себя оправдала. Я не в курсе, какое здесь отношение звёздочек, но велосипед исправно и довольно легко преодолевал подъёмы. Да и по прямой катился как надо. А с горки гнал вообще замечательно. Хороший аппарат — ничего не скажешь.

К Монетному двору добрался за полчаса. Учитывая, что пришлось заехать на рынок, чтобы купить десяток пирожков. Мог бы и быстрее, но зачем рисковать? Для первого раза, по брусчатке, не зная всех нюансов дороги — хороший результат. И не устал совсем.

Даже удивительно. Ничего не изменилось с тех пор, как я здесь схлестнулся с местными пацанами. А это значит, что не будем изменять традиции. Присел на ту же лавочку. Жаль подножки у велосипеда нету. Так бы поставил его, прямо напротив себя, на дорожку возле лавочки. Пришлось облокотить моё имущество на ствол тополя. Сижу и делаю вид, что отдыхаю. Место ребята выбрали отличное. Тихо и спокойно. Тенёк опять же. Все условия для скрытой и не совсем законной деятельности. Ха! Смешно.

Комитет по встрече, сегодня, состоял из трёх пареньков условно школьно-дошкольного возраста. Самый старший держал в зубах дымящийся окурок от папиросы. Остальные таким нужным девайсом не обладали. Зато, плевали сквозь зубы цыкая в разные стороны. Такие — три Гаврика Черноиваненко из книги Валентина Катаева "Белеет парус одинокий". Насчёт внешности не скажу, но по поведению очень схожи. Тот тоже был любитель плевать направо и налево. Молодёжь, соблюдая местный этикет, подошла с независимым видом и не высовывая руки из карманов. Секунд десять осматривали меня молча. Потом, старший пацан вынимая папироску из зубов спросил:

— Чё надо?

Удивительно, но меня это обращение порадовало. А что? Денег и закурить не просят. Да и настроены, на первый взгляд, мирно. Значит и я не буду лезть нахрапом.

— Угощайтесь парни, — сказал я, доставая из рюкзака пирожки, — о делах потом.

Ребята расхватали угощение в ускоренном режиме. Присели на лавочку и начали кушать. Слов благодарности я не ждал. Но и сидеть, так просто, было неохота. Поэтому, я начал разговор прямо во время перекуса. Жевать и слушать можно одновременно.

— Феликс уже пришёл?

— Ага! — ответил самый мелкий, не отрываясь от поедания пирожка.

— Как бы с ним поговорить? — продолжил спрашивать я, наблюдая за ребятами, — и как это устроить?

— Мелкий, сходи позови, — тщательно пережёвывая угощение, произнёс любитель курить, — он в очереди на "житан" был.

Главный, в этой компании, наконец-то перестал жевать. Посмотрел на меня и спросил:

— Велик твой?

— Мой, — просто ответил я.

— Дай прокатиться, — попросил он, вытирая руки об штаны.