Пока он читал документы, Маккендлесс и Демпстер, привыкшие к дотошности начальника, дисциплинированно молчали в ожидании, когда он закончит знакомиться с медицинскими выкладками. Большую часть из того, что было написано в отчете о вскрытии доктором Бёрр, Хайд уже слышал от нее самой. Единственным сюрпризом стало заключение, полученное из лаборатории Королевского госпиталя: анализ содержимого желудка показал, что повешенный над рекой Лейт человек ел зерно и грибы не далее как за полчаса до смерти – пища не успела полностью перевариться.

Было также зафиксировано необычное вещество в крови жертвы. Анализ крови врачи начали делать не так давно, в общей практике полиции он еще не прижился, и коллеги Хайда этому новшеству дружно не доверяли. Однако в этом деле капитана интересовали любые зацепки. Он отметил для себя в блокноте, что нужно по этому поводу проконсультироваться с доктором Беллом, затем зачеркнул фамилию Белл – поскольку главным автором отчета о вскрытии была доктор Бёрр, к ней и следовало обратиться за разъяснениями.

– От главного констебля [13] прислали срочное извещение, сэр, – сказал Маккендлесс, когда Хайд закрыл папку. – Он просит вас подъехать к нему на Парламентскую площадь сегодня к десяти утра. – Сержант упомянул адрес штаб-квартиры Эдинбургской полиции.

– По какому поводу, там, вероятно, не сказано?

– Нет, сэр.

Хайд взглянул на второго подчиненного:

– Сходите сегодня в городскую библиотеку, мне нужны эти книги. – Он протянул лист бумаги с перечнем из десяти названий, написанных разборчивым почерком, детектив-сержанту Уильяму Демпстеру, строгого вида темноволосому мужчине лет сорока.

Всегда серьезный и основательный, Демпстер озадаченно нахмурился, прочитав список:

– Мифология, сэр?

– Сделайте, как я сказал, Уильям.

Демпстера все всегда звали Уилли. Все, за исключением Хайда, который неизменно обращался к нему «сержант Демпстер», либо «Уильям», если требовалось придать обращению доверительности.

– Тут может быть связь с убитым на реке Лейт, – пояснил капитан.

– Правда? Его что, заколдовали келпи? – хмыкнул Маккендлесс, покосившись на Демпстера, но тот, по обыкновению, сохранял невозмутимость.

Хайд не в первый раз отметил различия между двумя сыщиками. Они были полными противоположностями, но каким-то образом ухитрялись работать в паре весьма продуктивно, а вне участка даже водили дружбу.

– Книги будут доставлены к вашему возвращению из главного управления, сэр, – сказал Демпстер.

Хайд взглянул на Маккендлесса:

– Для вас у меня тоже есть поручение, детектив-сержант.

– Сэр? – кивнул Маккендлесс, все еще посмеиваясь над собственной шуткой.

– Найдите мне хорошего фотографа.

Что-то темное тенью колыхалось во сне.

Сон был чужим. Сон снился другому разуму, и оно, темное, чувствовало этот иной океан сознания, черную толщу в тысячи саженей, тяготевшую над ним.

Оно жаждало преодолеть это огромное расстояние и вернуться на поверхность, к свету и воздуху обитаемого мира, но пока что, уподобившись чудовищу-левиафану, оставалось в головокружительных глубинах, мечтая о свободе. Оно знало, что там, на поверхности. Прежде оно множество раз поднималось туда, вырывалось на волю, подчиняя себе ту, другую личность, а потом снова погружалось и тонуло во тьме.

Поначалу время его пребывания на свету было ограниченным, коротким и сладостным. Но с каждым возвращением туда оно становилось сильнее, дольше задерживалось в мире, воплощало свои зловещие замыслы. А однажды оно особенно славно провело время на свету, полновластнее, чем раньше, завладев телом, которое ему приходилось делить с забывчивым другим сознанием.

В то славное время оно сумело осуществить свою волю, и воля его осуществилась посредством убийства: оно погасило свет в одном существе и расчистило себе дорогу к дальнейшим славным свершениям. И, кстати, оно нашло удовольствие в том убийстве.

После этого оно вернулось во мрак, вновь затаилось в глубинах чужого сознания. А та, другая, личность продолжила идти по миру вместо него, озадаченная собственной забывчивостью, но все еще пребывающая в неведении о существовании тени внутри себя.

Однако темное уже набрало силу. Его эскапады на свет, в мир, участились и стали более продолжительными.

Скоро, очень скоро оно снова будет способно тенью просочиться на солнечную сторону.