Мгновение Грайнор смотрел на нее своим странным взглядом – одновременно колючим, и в то же время – горячим. Потом вдруг снова сделал шаг к ней. Стремительный, сильный, как человек прыгающий в пропасть.

– Да потому что я не хочу отдавать тебя ему! – каким-то странным хриплым голосом сказал он. – Проклятье, но я ревную свою марионетку!

Дальше Ева ничего не успела…

Сильные руки принца обхватили ее, прижали к его телу так, что, казалось, хрустнули кости.

Горячие губы накрыли ее губы – как будто коршун спикировал и схватил жертву.

Это было словно Еву подхватил смерч. Она просто ничего не могла сделать. Принц полностью обездвижил ее и целовал… Влажно, глубоко, жадно. Его руки бродили по ее спине, сминали ткань платья.

Сердце Евы колотилось, как бешеное, она дергалась в его руках, как птица в силках – бесполезно…

Но это не было ужасно!

В этом было даже что-то приятное. Очень пугающее, но приятное. И запах алкоголя словно растворился, исчез.

Прежде Еву целовал только он. И это было невыносимо. Холодные скользкие губы, которые с вожделением облизывали ее рот, припадали к шее – и Еве казалось, что ее ужалила змея.

У принца же губы были горячие. И эта страсть… она была такая молодая, такая сильная, такая…

Ева не начала отвечать на поцелуй. Но в какой-то момент перестала вырываться. На границе сознания ей казалось, что сопротивление лишь больше будоражит Грайнора. И если не «сдаться» – то он может зайти как угодно далеко.

Он продолжил сжимать ее в объятиях, когда поцелуй пошел на спад. Одна его рука властно легла Еве на щеку.

– Да, я хочу, чтобы ты была моей, Ева, понимаешь? Хочу, чтобы ты оставалась в моем доме… – хрипло сказал он ей в губы. – И разве ты не осознаешь? Бормиас всегда будет видеть в тебе свою Ему. А меня влечет к тебе… такой, как ты есть.

– Ваша высочество, отпустите. Вам нужно протрезветь…

– Я достаточно трезв, чтобы расставить все по местам. По тем местам, на которых все должно быть! – ответил он, вновь наклоняясь к ее губам.

Нет, ну нельзя же так! Неужели он сейчас просто возьмет ее, как игрушку? Присвоит, сделает наложницей по-настоящему?! И она станет… просто шлюхой младшего принца.

Более того – шлюхой, которую взяли насильно.

Его хватка стала немного слабее, и Ева в отчаянье протянула руку назад… Пошарила, кажется, там был столик с графином…

Из последних сил Ева схватилась за ручку и… рывком подняла его.

Вода брызнула, окатив голову и лицо Грайнора, попала на волосы Евы.

Принц резко отпустил ее.

– Проклятье, Ева, что это?

– Вам нужно охладиться и протрезветь. Чтобы потом не жалеть о содеянном! – жестко сказала Ева.

А какая-то крошечная, порочная часть нее тут же пожалела, что она больше не в его объятиях…

Грайнор бросил на нее гневный взгляд, потом резко отвернулся, оперся руками о столик и постоял так, наверно, с минуту. Затем бросил:

– Жди меня здесь, – и быстро пошел в сторону двери в дальнем конце спальни, видимо, ванной.

Его не было не больше пары минут. Но за это время Ева успела подумать кучу противоречивых вещей. Например, что ей следует бежать прямо сейчас. Или, напротив – нельзя, ведь все равно поймают, и принц будет разгневан еще сильнее.

А когда принц вернулся, он был еще мокрее. Явно намочил волосы и лицо, чтобы охладиться.

На его лице застыла циничная улыбка.

– Ты права, – коротко сказал он. – Ты не стоишь того, чтобы ради тебя отказаться от престола. Никто не стоит.

Это была циничная, жесткая фраза. Фраза, призванная унизить, поставить на место. Но Ева услышала ее и… начала осознавать.

До этого она почему-то была уверена, что принц хочет взять ее, сделать своей наложницей, но не отказаться от планов по женитьбе Бормиаса на ней. Просто была слишком ошарашена всем и не поняла сразу, что именно имел в виду принц.

А он, оказывается… хотел сделать ее своей любовницей, отказавшись от планов по смещению Бормиаса с «должности» наследника престола! Полностью отказавшись… Конечно, ей ни на секунду не пришло в голову, что Грайнор может захотеть сам жениться на ней, но он был готов бросить свою задумку ради того, чтобы сохранить Еву рядом с собой!

Это… было странно. Ошарашивало. Это было, как пощечина.

Неужели она настолько запала в душу младшему принцу?

Или просто ревность, замешанная на соперничестве со старшим братом, которого так любят в народе?!

Ева растерянно подвинула себе стул и, не спрашивая разрешения, села. Мысли метались в голове, она просто не знала, что сделать или сказать. Даже не хотелось парировать жесткую фразу принца.

Получается… Она совершенно не хотела становиться наложницей Грайнора. Это грязно… Ее старая часть, воскресшая в последнее время, сопротивлялась самому намеку на это. Но, если подумать здраво, это решило бы все проблемы. Па крайней мере – многие.