— Но ведь это даже хуже рабства! Забирать у людей души и использовать их в качестве валюты для сделок с демонами это хуже убийства! — Мда, а паладина не хило так задело моё пренебрежительное отношение к человеческой душе и свободе воли.

— Успокойся моралфаг. Ты видать меня не внимательно слушал, если забыл о том, что на демонов у меня аллергия.

— А кто ещё кроме демонов принимает человеческие души как валюту? — Мда, видать мои слова его не убедили.

— Тени, боги, стихийные сущности, один человеколюбивый Архангел, который очень не любит когда вмешиваются в текущий порядок вещей, а особенно в круговорот жизни и смерти.

— Ты что, торговал с Азраилом человеческими душами?!

— Ну, во-первых ни я, ни Азраил торговаться не любим, по этому сразу называем реальную цену. А во вторых это было бы правильнее назвать игрой, нежели торговлей. Я заключаю сделки и собираю души, иду к Азраилу и меняю их на нужные мне знания. После чего тот возвращает их на место. Вот так, все в плюсе кроме самого Азраила. Люди получают деньги, я получаю знания, мой учитель получает геморрой. — Я усмехнулся. А вот за историю он заломил реально конские цены. Пол тысячи душ за один библейский сюжет! Это же грабёж! — Я почувствовал что Судия следящий за нашей беседой начал веселеть. — Да, это грабёж! И ничего смешного тут нет! Те же Тени были согласны предоставить мне воспоминания о тех событиях всего за триста пятьдесят душ! Ты нагло нажился на мне за счёт эксклюзива в виде предшествующих этим событиям разговоров с Творцом! — Светлые наблюдали за моим монологом с отвисшими челюстями. А эта пернатая сволочь уже смеялась в голос. Мда, похоже не я один люблю издеваться над людьми… Зато я выполнил поставленную два часа назад цель в жизни! Слушай, пернатый весельчак, а ты знаешь где у светлых кнопка перезагрузки? — Я почувствовал интерес. — Когда-нибудь, этот день может и не настать. Я попрошу тебя об услуге. А пока, прими эту эксклюзивную информацию от меня в дар. Согласен? — Я ощутил эмоцию согласия, и приступил к любимому хобби.

— Суслик вызывает бородача! Бородач, ответьте суслику!

— Какой суслик? — Соломон поднял челюсть, и уставился на меня непонимающим взглядом. В этот раз я уже смеялся на пару с Азраилом.

— Я уж было думал что ты биоробот. Это Хаос его задери первый раз когда я увидел на твоей вечно тоскующей и одухотворённой физиономии живые эмоции! Но да ладно, вернёмся к нашим детишкам. У них как-никак ещё осталось три вопроса.

— Сам то, всего на полторы сотни лет старше этих "детишек".

— Сказала одному Творцу известно сколько тысячелетняя сущность в облике смазливого подростка.

— Ой, как будто твой аватар это брутальная гора мышц.

— А кто прививал мне чувство прекрасного?

И так, перейдём к вам. — Я перевёл внимание на тихо офигевающих Светлых. — У Соломона осталось два вопроса, у Андрея, один.

— Это что сейчас было, и почему ты ещё жив? — Задал вопрос потрясённый Соломон.

— Это была дружеская беседа в юмористическом формате. А жив я до сих пор потому что белки в моём теле воспроизводят обмен веществ с окружающей средой, и продолжают делиться при критическом повреждении, превращая из одной молекулы ДНК, проходя митоз и мейоз, целых две дочерние клетки.

— Эммм…

— Ну вот и замечательно, на два твоих вопроса я ответил. Остался один вопрос от Андрея.

— Подожди, в каком смысле ты ответил на два моих вопроса? Когда?! — Азраил где-то у себя продолжил ухахатываться.

— Ты спросил, цитирую: "Это что сейчас было, и почему ты ещё жив?" Я дал тебе на оба эти вопроса ответы.

— Но я не хотел задавать эти вопросы!

— Тогда зачем ты их задал? Неужели ты не следишь за своими словами? Азраил, почему Орден Давида принимает в свои ряды пустобрёхов? — Ответа я не получил, зато дал второе дыхание начавшему стихать Архангелу.

— Я задал эти риторические вопросы находясь в растерянности, и действительно не уследил за своим языком. У тебя остался один вопрос.

— Ну и ладно. Ты всё равно для меня представляешь мало интереса. Андрей, задавай свой последний вопрос.

— Расскажи о своей семье, о своём детстве. Об уходе отца.

— Интересный вопрос. Мать я не знал, да и не хотел знать. Может быть она умерла при родах, может быть имелся факт суррогатного материнства. Может быть отец меня усыновил. Для меня это не имеет значения. Отец воспитывал меня с младых ногтей. Приучал отвечать за свои слова. Добиваться своего не смотря ни на что. Как сейчас помню, мне тогда было десять лет.

*** Флэшбэк из детства ***

— Отец, а куда мы едём?

— Мы идем туда, где ты пройдёшь крещение кровью, и докажешь свою верность нашему роду.

Я ехал подле отца, на юном арабском скакуне цвета безлунной ночи. Отец всегда твердил о том, что коня с детства должен взращивать его хозяин. Твердил о том, что у коня должен быть только один хозяин, которому он будет верен. Говорил о том, что нельзя безалаберно относиться к тому, от кого будет зависеть твоя жизнь на поле боя. Я любил Мрака, и заботился о нём, он же казалось, предугадывал мои мысли, и никогда не пытался сбросить. Отец же восседал на мускулистом белом жеребце, Добрыне. Мы ехали в окружении свиты, которая сегодня была на удивление хмурой и молчаливой. Это меня удивляло, ведь обычно свита отца была весёлой и разговорчивой.

Вдоль дороги мелькали деревья, паре десятков метров от нас какая-то птица спикировала схватив мышь и унеслась в небеса. Вскоре мы подъехали к не большому поместью одиноко стоящему посреди гор.

— Мы на месте. — Произнёс отец и стал спускаться с коня подавая пример свите.

— Сир, вы уверены, что юный господин к этому готов? — Обратился к отцу Гунари, мой наставник по военному делу. Он был очень строгим, и казался мне страшным. Огромный, лысый, бородатый, уродливый шрам пересекал всё его лицо, а чёрная повязка на глазу делала его похожим на пирата. Он входил в круг приближённых к отцу людей, и пользовался у него большим авторитетом.